Тётя Атиса - [7]

И опять Димка не ослушался, а сходил в туалет и смочил тряпку, но не отжал, а так и принёс мокрой, капающим комком плюхнул её на приступочку доски, так что брызги полетели, а потом спокойнёхонько сел на своё месте.

– Ты что? – удивилась учительница. – А кто будет вытирать?

– Второй дежурный! – ответил Димка и кивнул на пустующее рядом место. – Нас же двое за партой.

– А где он? – спросила Зинаида Николаевна.

Сегодня его нет, он болеет, – ответил Димка, и все почувствовали, что вот он, концерт, начинается.

– Ну раз его нет, значит, ты один за двоих дежуришь!

– Ещё чего не хватало, за двоих! С какой это стати я должен за двоих дежурить? Все по двое дежурят, а Димка Кудинов один за двоих дежурь! Нашли дурака! – и он скорчил кислую обиженную физиономию. – Я не виноват, что он болеет! Пусть скорей выздоравливает, приходит и вытирает доску! Он будет хворать себе на здоровье, а я за него вкалывай! А может, он уже тут, да притворяется невидимым, чтобы отлынивать от работы,а?' Он такой! Эй ты, лентяй! – Он толкнул локтем воображаемого соседа. – Чего расселся? Иди вытирай доску, видишь, целый класс тебя ждёт! Не хочет! Он не желает, Зинаида Николаевна! Поставьте ему двойку, выгоните из класса, и пусть без родителей не является. Бездельник! – разыграл целую сцену Димка некоторым на потеху, некоторым на осуждение.

Близсидевшие девочки зашикали на него: не ломайся, мол, бесстыжий! Кто-то из них даже руку протянул, прося разрешения за Димку вытереть доску, но учительница отвергла помощь, заявив, что нечего поощрять нахалов, что поскольку он законный дежурный, то пусть и выполняет свои обязанности.

– Ну, Кудинов, ты будешь стирать с доски?

– Не-а! – развалясь, ответил Димка.

– Хорошо, мы подождём!

– Бесполезно!

– Но если ты сорвёшь урок, разговор будет другой!

Ване вдруг стало так пронзительно жалко Зинаиду Николаевну, и весь класс, и себя самого, и даже грязную доску, что он решил прекратить эту издевательскую сцену и полез в парту за сумкой... Вот только какую небесную кару наслать на Димку? Может, пусть с потолка на макушку противозы обрушится шмат штукатурки, но так, чтобы не убить, а хорошенько оглоушить. Но как бы от такого удара Димка не сделался дураком, а то он уже и без того, кажись, полудурок. Нет, этот вариант отпадал, тем более что на потолке не было штукатурки, а лежали гладкие железобетонные плиты, только побеленные, без подштука-туривания. Конечно, если поручить дело тёте Атисе, то она и наведёт штукатурку, и обрушит её, а то и просто отломит кусок бетона от арматуры. Вот уж тогда точно Димку укокошит. И не только Димку, но и весь класс погребёт, потому что арматура без бетона сразу согнётся, плита упадёт, потянет за собой другие плиты, и придёт кровавая мясорубка. Нет же, чур-чур, с потолком лучше не связываться!..

Может, пусть из пола ударит Димке под зад какой-нибудь чернильный фонтан? Или, например, пусть из сиденья парты ему кольнёт шилом – вот уж взорвётся противоза.

Но это больше походило на личную месть, чем на общественное позорище... Что же, что же изобрести?.. Ване вдруг захотелось самого простого и естественного: чтобы сидевшая позади Кудинова девочка, а это была как раз отличница Люська Зыкова, имевшая на Димку зуб, выхватила бы из парты свой портфель и трахнула бы им выпендрялу по башке, да так, чтобы у того челюсти заклинило. Самое бы то наказание! Только ведь Димка, наверное, ответит тем же, завяжется потасовка. Но досаднее и обиднее будет то, что чуда не произойдёт, а выйдет обыкновенная драчка, а надо, чтобы случилось именно чудо, то единственное чудо, ради которого Ваня и уговорил себя взять в школу волшебную трубку...

Ваня вынул сумку, просунул туда руку и приоткрыл футлярчик... А может, вообще ничего не надо? Пусть всё остаётся как есть! И если бы Димка в этот момент вдруг успокоился, перестал паясничать, то Ваня бы и отказался от своей затеи, но Димка продолжал куролесить, и лицо учительницы, заметил Ваня, стало от негодования и бессилия покрываться бурыми пятнами... Нет уж, противозу надо наказать, осрамить публично. Ваня ещё раз оглядел класс, и у него блеснула замечательная идея. Он наклонился к сумке и отдал распоряжение. Мокрая тряпка сорвалась с приступа доски и, разлетевшись, смачно врезалась в нахальную Димкину физиономию и прилипла к ней. Конечно, был взрыв смеха всего класса, был испуганный крик самого Димки, и была тщетная попытка Зинаиды Николаевны выявить проказника, и было главное – полное публичное посрамление этого губошлёпа.

Но этим дело не кончилось. Это было только начало номера! Чудесного номера! Димка мотал головой, стараясь сбить тряпку с лица, срывал её руками, но тряпка как приросла. Вдруг шея мальчишки начала вытягиваться, потянула за собой тело, и Ване стало совершенно ясно, что тряпка сама, впившись в лицо, тянет «героя». Вот она приподняла его, вывела в проход и повела к доске. Как Димка ни выплясывал, ни вертелся, пытаясь отделаться от посторонней силы, всё было бесполезно, и он впервые подчинялся чужой воле. Кудинов, заплетаясь ногами, вышел к Учительскому столу, повернулся к классу, зачем–то поклонился, как настоящий артист перед своим коронным номером, затем устремился к доске и давай её вытирать своей физиономией. То есть тряпкой, конечно, но прижимал и двигал её лицом, а поскольку со стороны тряпку не было видно, то казалось совершенно чётко, что вытирал он прямо лицом – лбом, носом и щеками, благо, щёки его были мясистыми и пухлыми, то есть было чем вытирать.