Тетрадь в десять листов - [3]

У подъезда, на каменных ступеньках, одиноко сидел Буба, обхватив руками колени и уставясь в землю.

— Буба, — позвал его Нодар, — иди сюда.

Буба неохотно поднялся и, опустив голову, приблизился к нам.

— А разве ты не хочешь собирать металлолом? — спросил Нодар.

— Не хочу!

— Ты же ничем не занят в лагере.

— Но лом я не хочу собирать!

— А если мы тебя назначим руководителем бригады?

— Нет, — отрицательно покачал головой Буба.

— Смотри, победившую бригаду мы возьмем в поход.

Буба мгновенно вскинул голову, посмотрел испытующе на вожатого загоревшимися глазами, будто сомневаясь в правдивости его слов.

— Ну быстрее говори, а то желающих много!

— Да, но… — забормотал Буба (от волнения у него перехватило голос), — а с кем будет соревноваться моя бригада?

— С бригадой Бакури!

— Бакури?!

Буба и Бакури смерили друг друга взглядом. Бакури чуть вызывающе улыбнулся, Буба нахмурился.

— Хорошо, я согласен, — пробурчал Буба. — А побежденных вы возьмете в поход? Вы их оставите как проигравших, да?

Буба мучился, не в силах высказать какую-то мысль. И вдруг высказал:

— Если и побежденных возьмете, то я отказываюсь.

Вожатый усмехнулся.

— Если члены бригады не проявят себя в чем-нибудь другом, конечно, мы их не возьмем!

— Хорошо, тогда я согласен! — решительно произнес Буба.

— Только вы должны помириться, ты и Бакури!

Услышав эти слова, Буба попятился.

— Это не обязательно! — сказал он.

— А если не помиритесь, мы не назначим вас руководителями бригад, в поход пойдут другие… Бакури, иди сюда, подай руку.

Бакури сделал несколько шагов и протянул руку Бубе. Буба опять попятился.

— Я не хочу вас обманывать, — обратился он к вожатому, — при вас я подам ему руку, но потом все равно не буду разговаривать.

Вожатый Нодар с минуту о чем-то думал, будто взвешивая, стоит ли настаивать на своем, потом сказал:

— Ладно, сами помиритесь, обязательно.

Затаив дыхание пионеры следили за этой сценой. Я очень волновалась, я была так благодарна вожатому и рада за Бубу, что чуть не всплеснула руками. В то же время я боялась: вдруг Буба опять что-нибудь выкинет и испортит дело? К счастью, все обошлось благополучно.

«Наконец-то Буба сможет проявить себя, — думала я, — сможет восстановить свое доброе имя!»

На следующий день, ранним утром, мы начали действовать. Я записалась в бригаду Бубы, за мной — маленький Мито, Этери тоже присоединилась к нам.

— Смотрите, никого не буду жалеть, — сказал на первом же «совещании» Буба. — Я во что бы то ни стало должен поехать в Боржомское ущелье, и если вы подведете… вы меня знаете?

Я ждала, что Буба покажет кулак, но он просто погрозил пальцем.

— У Бакури три девчонки, а у нас только две. Конечно, мы победим, — пролепетал Мито и провел рукавом по значкам, точно хотел придать им больше блеска.

— Смотря какая девчонка, — хитро заметил Буба, взглянув на Мито. — Некоторые девчонки посильнее мальчишек, а бывают мальчишки большие разини, чем девчонки.

Мито не понял намека, он опять погрузился в чистку значков.

— Сначала мы устроим обход дворов и, что найдем, заберем, а ровно в час дня соберемся у склада, — планировал Буба, — тяжелые вещи перетащим всей бригадой. А теперь за работу! Не забудьте — в час дня у склада. Тащите побольше, чтобы с вас пот градом лился!

На этом разошлись. Я направилась домой. Шла и думала о Бубе. Любопытно, что именно его заинтересовало? Вначале он наотрез отказался, не хотел даже быть руководителем бригады. Что же потом произошло? Неужели дело лишь в том, что конкурентом оказался Бакури? Или Бубу прельстила награда? Мстить Бакури за победу в соревновании, по-моему, было неинтересно. Не об этом думал Буба. Зато я хорошо заметила, как заблестели его глаза при упоминании о туристическом походе.

Редко мне удавалось заметить улыбку на лице Бубы, но почему-то, когда я вспоминала его лицо, оно всегда улыбалось, а губы, казалось, говорили: «Мзия, ты очень хорошая девочка». Но тут же я вспоминала, что Буба, грубый, молчаливый и насмешливый Буба, вряд ли способен сказать такие слова. Не способен, ну и пусть не говорит, я и не хочу, чтобы он говорил, не его дело, хорошая я или плохая. Кто его спрашивает!

Придя домой, я взяла ключи и спустилась в подвал. После долгих поисков я нашла свой детский трехколесный велосипед, покореженный и покрытый ржавчиной; нашла сломанный утюг, два котла с дырявым дном; наконец, наткнулась на изодранный зонт, сняла с него деревянную ручку, сорвала черное, когда-то непромокаемое полотно, и в руках у меня остался голый железный корпус. Этот трофей я тоже добавила к своей добыче. Я сложила все в кучу и выбралась наверх. Бабушка Нато жарила мне яичницу.

— Что ты там искала в подвале? — спросила она.

Я ей рассказала.

— В коридоре стоит старая печка, не пригодится ли? — вдруг неожиданно предложила бабушка.

— А разве можно?! — радостно вскрикнула я и, бросив есть, выскочила в коридор, чтобы хоть приблизительно взвесить нашу печку.

Но ее даже с места трудно было сдвинуть. Вот обрадуется Буба!

Я расцеловала бабушку Нато.

— Что ты меня обнимаешь! Не очень-то приятно целовать мои морщинистые щеки.

Не помня себя, я сбежала с лестницы. Все, кроме велосипеда, бросила в мешок и помчалась к складу. По дороге несколько раз отдыхала и все равно до склада добралась совершенно мокрая. Я выполнила задание Бубы. Из ребят еще никого не было. Я не знала, как сдают лом, и решила подождать.