Тетрадь третья - [14]

Я совсем одинока, для тамошних — эмигрантка, для здешних — <пропуск одного слова> — только потому, что я не политик.

Мне хочется мыть руки всякий раз, когда газету — вижу.

* * *

Милая госпожа в старом парке, огромное Вам спасибо за огромный подарок. К тому часу, когда все окна вокруг черны — моему часу, одно лишь мое светящееся окно! — я открываю книгу и снова становлюсь собою — вне закона <букв.: вольной как птица> как написано в Ваших старых законах (нем.). ]

* * *

(Уже осень 1930 г., после С<ен> Лорана.)

* * *

Строки:

…Тригорбого верблюда

Обиды — не забуду.

* * *

Мур:

Зверский сад.

* * *

— Вы только ростом мáленьки, а так — Вы дама.

(жене зубн<ого> врача, крохотной)

* * *

Я свечек не ем вообще.

* * *

Мур: — Мама, у нас черти в ванной завелись. Я слышал, как они сейчас: и-и-и! Совсем мáленько. За печкой. Совсем тоненько. Подите послушайте.

* * *

Мёдон, 8-го ноября 1930 г.

* * *

(NB! Здесь какой-то большой пропуск — сейчас еще не напала на след: с 14-го апреля 1930 г. по 8-ое ноября 1930 г. — ни одной записи о Муре и ни одной собственной. В большой тетради — зеленой — нет, д. б. в какой-нб. записной книжке. Ни одной записи за всю Савойю: немыслимо. Но — пока — продолжаю.)

* * *

Мур — 31-го дек<абря> 1930 г.

— Не понимаю: зачем жена нужна?

— Чтоб в доме порядок был.

— Но ведь мама есть.

— Мамы умирают (объясняю возраст).

— А зачем еще жена нужна?

— Чтобы был близкий человек, который тебя пожалеет. Ну, у тебя горе, например. Кому расскажешь?

— Гостям расскажу.

— Но гостям твое горе неинтересно, они как раз ходить перестанут.

— Тогда совсем не говорить.

* * *

— Но я все-таки не понимаю — зачем жена нужна?

— Чтобы дома кто-нибудь ждал вечером. Вернешься домой — никого нету.

— Позову гостей.

— Но нельзя ж каждый вечер — гостей (и т. д.).

— А еще зачем жена нужна?

— Чтобы скучно не было одному.

— Но жена — своя. (Лукавая улыбка) Вот если бы новая жена каждый раз…

(Последняя запись 1930 г. — 31-го дек<абря> 1930 г. Мёдон.)

* * *

1931 г.

Встреча Нового Года у И<звольских>. Е<лена> А<лександровна>, ее мать,[74] Маруфф, дядюшка, гр. Комаров[75] (Мур: Графка Маруффка), Ел. Ник.,[76] С., Мур, я.

Мур в гостях спит и просыпаясь в камине находит: красный лакированный мяч в синей сетке, маленький поездок и розовые вязаные башмаки для Мумсика.

Спим вместе на огромном поперек себя шире и<зволь>ском диване, под розовым атласным одеялом.

(Аля в своем первом розовом вечернем длинном шелковом платье — с Л<ебедевы>ми на вечере Кр<асного> Креста.)

Дай Бог — в Новом Году — всем здоровья, всем — успешного ученья

— мне

— дописать в этом году,[77] устроить французского Мóлодца и — новую дружбу.

(Алина приписка: — Аля мне связала чудный коричневый берет из chenille.[78])

* * *

(К 1-му дню русск<ого> Рождества дописана главка Обед и начата Елка — окончена 10-го янв<аря> 1931 г.)

* * *

Мур: — Англичане украли у французов Бикó.[79]

Я: — Это французы у англичан украли.

Мур: — А что англичане за это французам сделали?

Я: — Что ж им сделать?

Мур: — Война может произойти.

* * *

…Вьются бесы рой за роем

В беспредельной вышине,

Визгом жалобным и воем

Надрывая сердце мне…[80]

* * *

— Хорошо, Мур?

Мур: — А как они визгают?

(визгают — лязгают)

* * *

— Нехорошее слово французы придумали: ТЭТ[81] — голова. Точно — зад.

* * *

— А беси любят машины?

* * *

Я — кому-то:

— On ne doit pas traiter les riches plus mal que les pauvres. Mais — c’est tout (ce qu’on leur doit).

A м. б., еще суше: — On ne doit pas plus maltraiter un riche qu’un pauvre.[82]

* * *

…On les a parfois sans aimer, mais quand on les a — on les aime.[83]

Мёдон, 16-го января 1931 г.

* * *

…По имени звала мать,

По имени будет звать

Жених: — Оля! Милая!

А не по фамилии…

* * *

(Невошедшее. Гаданье кончено в канун русск<ого> Крещения.)

* * *

…Как — а вот и не додам! —

Подносимую к губам

Руку — вот и оближись! —

Вдруг оттягивала вниз…

* * *

Мур — 27-го января 1931 г.

— Мур, не беги так — еще нос себе расквасишь!

— По крайней мере квас будет, если нос расквасю.

* * *

— Иисус Христос не был женат?

— Нет.

— Холостяк, значит?

* * *

Письмо Мура — 18-го февраля 1931 г.

Милые Ася и Андрюша! Мне так приятно получать посылки из России, что я даже прыгаю. Больше всего мне понравилось про водолазов[84] и про обезьян.[85] Детки в клетке[86] я читаю, самый лучший тигр. Еще мне нравится «Кто быстрее»,[87] где лошади и олени, к<отор>ые санки везут, и трамваи, и велосипеды, и машины, и пароходы, и поезда, и авионы. Я этих книжек не читаю, п. ч. я еще не особенно хорошо читаю. Читать я люблю так себе, п. ч. я еще не взрослый, когда вырасту я буду любить читать. Картинки очень хорошие. И Люди в снегу[88] тоже очень хорошие. Люблю больше всего рисовать, но и играть люблю, и чинить свое. У меня гвозди, выбиваю их, чтобы не кололось. Учусь у К<арсави>ных, хотя вы их не знаете — с батюшкой и с Лидией Николаевной.[89] Учиться так себе люблю. Пятилетку мы перевесили на другую сторону, но вверх ногами, чтобы видны были поезда, заводы, трактора пашущие и верблюды. Читаю сам слова: шахтеры — химия — и еще — нефть. <Пропуск одного слова> я боюсь, но все-таки поеду, когда будет вторая после лета зима. Я не могу послать к сожалению Андрюше ничего, п. ч. маленький. Когда-нб., когда я вырасту, я тоже буду посылать — за прошлое.