Тетрадь смерти: Другая тетрадь. Дело Лос-Анджелесского убийцы Б.Б. - [11]

Поэтому когда они вошли в спальню, и Рюзаки внезапно встал на четвереньки, прямо как в момент своего выхода из-под кровати, и начал ползать по комнате (хоть и без лупы), Мисора была поражена. Наверное, нахождение под кроватью не было единственной причиной для такой позы. По-видимому, он так привык быть на четвереньках, что казалось, он сейчас вскарабкается на стену и будет на потолке.

– Чего вы ждете, Мисора? Присоединяйтесь!

– !!

Мисора замотала головой.

Это унижало ее как женщину. Нет, как человека, – присоединение к нему навсегда отделит ее от чего-то очень важного.

– О? Как жаль – протянул Рюзаки. Печально качнув головой, он продолжил обыск.

– Н-но Рюзаки..Не думаю, что здесь осталось что искать. В смысле, полиция обыскала эту комнату довольно основательно.

– Однако полиция упустила из виду кроссворд. Не удивлюсь, если они просмотрели еще что-нибудь и здесь.

– Если вы так считаете... Но тут особо не поработаешь. Хотела бы я иметь хоть какой-нибудь намек на то, что требуется искать — не обыскивать же комнату наугад. А дом слишком большой.

– Намек?... – сказал Рюзаки, прекращая ползать. Затем он медленно куснул свой большой палец — так осторожно, что выглядел задумчивым, однако жест был таким детским, что выглядел он скорее глупо. Мисора не могла решить, чего больше в этом было. – А вы как думаете, Мисора? Когда вы вошли, заметили что-нибудь? Есть идеи, могущие сузить наш поиск?

– Ну...Да, но..

Была здесь одна зацепка — порезы на груди жертвы. Мисора не была уверена, стоит ли рассказывать о них Рюзаки. С другой стороны она понимала, что сама больше ни к чему не придет. Может, ей стоит проверить его, как он проверял ее реакцию, дав кроссоврд. Если у нее все получится, она сможет выяснить, услышал ли он что-нибудь из ее телефонного разговора.

– Ладно, Рюзаки. Скорее это моя благодарность, чем полный обмен информацией... взгляни на эту фотографию.

– Фотографию? - спросил Рюзаки с такой преувеличенной реакцией, будто слышал это слово впервые. Он направился к ней, все еще на четвереньках, и, не трудясь повернуться. Поворачивался он на ходу — сцена, которая заставила бы ребенка заплакать.

– Снимок жертвы... – сказала Мисора, протягивая ему фотографию вскрытия.

Рюзаки взял ее, задумчиво кивая, – или же делая вид. Бесполезно — из такой показной реакции она не могла ничего узнать.

– Молодец, Мисора!

– Да?

– В новостях не было указано информации об этих порезах на теле, что значит, эта фотография из полицейских архивов. Я поражен, что вы смогли добраться до них. Вы, очевидно, не обыкновенный детектив.

– … Все же, откуда у вас тот кроссворд, Рюзаки?

– Пусть настанет мой черед хранить секреты.

Ее старания так легко были сведены на нет. Она запоздало пожалела о том, что позволила ему признаться в наличии секретов, не объяснила ему главное в самом начале.

Она также была уверена, что и это не имело здравого смысла.

– Я тоже не буду спрашивать, как вы достали фотографию, Мисора. Но какое отношение она имеет к вашей идее?

– Да, что ж... Я размышляла о том, что послание могло быть на чем-то, чего уже нет в комнате, но было в свое время. И самая очевидная вещь, которая была тогда, и которой нет сейчас...

– Обитатель этой квартиры, Белив Брайдсмэйд. Умно.

– И если посмотреть на изображение с этого угла...не кажутся ли раны буквами? Я думала, может это и есть своего рода послание...

– Думаете? - сказал Рюзаки, неподвижно держа фотографию и одновременно отрывисто качая головой. У него вообще есть кости в шее? Он двигался как акробат. Мисора преодолела желание отвернуться.

– Нет, это не буквы...

– Нет? Я подозревала, что это слишком сложное толкование...

– Нет, нет, Мисора, я не отвергаю вашу идею в целом, только ее часть. Это не буквы, а римские цифры.

– …

М-да.

Правильно, римские цифры, те, что она видела каждый день на часах и так далее – V и I, понятно, и C, M, D, X, и L...она должна была все понять еще когда увидела три I подряд — то были не три буквы I, а число III. Но за ними следовало L, и она связывала его с именем детектива, тем самым, сбив с толку саму себя.

– I - это один, II - это два, III - это три, IV - это четыре, V - это пять, VI - это шесть, VII - это семь, VIII - это восемь, IX - это девять, X - это десять, L - это пятьдесят, C - это сто, D - это пятьсот, M - это тысяча. Значит, эти раны можно прочесть как 16, 59, 1423, 159, 13, 7, 582, 724, 1001, 40, 51, и 31, – сказал Рюзаки, читая сложные числа и без секундной паузы. Разбирался он так хорошо в римских цифрах, или его разум работал настолько быстро? – Это только фотография, и я могу прочесть неправильно, но вероятность того, что я прав, составляет 80 процентов.

– Процентов?

– Тем не менее, боюсь, это не изменит ситуацию. Пока мы не определим значение этих цифр, опасно будет допускать, что они являются посланием от убийцы. Может быть, это просто отвлекающий маневр.

– Простите меня, Рюзаки, – сказала Мисора, делая шаг назад.

– За что?

– Мне нужно поправить макияж.

Не дожидаясь ответа, Мисора покинула спальню и поднялась наверх, направляясь ко второму (не к первому) туалету на этаже. Она заперла дверь и достала свой сотовый телефон. Колеблясь минуту, она позвонила L.