Тэсс из рода д'Эрбервиллей. Джуд Незаметный - [3]

В первом произведении названного цикла, в романе «Под деревом зеленым», еще нет ярко очерченных индивидуальностей, ведущих героев, на которых бы сосредотачивалось преимущественное внимание. Есть выразительные, вызывающие любопытство персонажи, но они более интересны не в самостоятельном и независимом существовании, а как части целого, в совокупности, как коллективный характер, сформированный устойчивой и более или менее однородной средой, сохранившей еще стародедовские нравы и обычаи. Постепенно из общей среды начинают выделяться приметные фигуры, пока, наконец, в «Мэре Кэстербриджа», четвертом романе цикла, в центре событий не оказывается «человек с характером», бывший батрак, затем мэр города Кэстербриджа, а затем снова батрак Майкл Хенчард — один из самых значительных образов, созданных писателем.

В тот день, когда начал печататься «Мэр Кэстербриджа», второго января 1886 года, Гарди записал в дневнике, что его особенно заботит создание характеров, что «в конце концов» главное — правдоподобие характеров, а не правдоподобие событий. Из этого не следует, что Гарди относился к строению сюжета как к чему-то третьестепенному. Он поддерживал мнение, что сюжет, как слаженная система событий, должен удовлетворять требованию занимательности, держать читателя в напряжении. Только, полагал он, выбор событий не следует делать произвольным и самоцельным.

Критика отмечала, и не без основания, промахи Гарди в сюжетосложении, указывая на скопление случайностей, неоправданные совпадения и мелодраматизм эффектов. Эти промахи явственны, однако стоит вместе с тем обратить внимание и на то, что появляются они в известной системе, подчиняясь не просто авторскому произволу, но принципу.

«Случай» у Гарди в этих его романах редко оказывается счастливым, он более тревожит, чем радует, обычно сулит печальные перемены, обнажая трагическую основу жизни. Жизнь столкнула и тут же надолго развела Тэсс и Энджела, и «две половины совершенного целого не встретились в должный момент… В результате этого досадного промедления возникли потрясения, тревога, разочарования, несчастья, катастрофы…»

Случайности и «преднамеренные» совпадения у Гарди, если приглядеться, во многих эпизодах отвечают сути характеров и тех обстоятельств, с которыми они соотносятся.

«Романы Мередита и Гарди, — писал в конце 90-х годов Герберт Уэллс, — избавились от прежних «кошмарных» сюжетов». Их герои — «сильно очерченные индивидуальности»…

Уэллс выделил нечто общее в изображении характеров у двух писателей — современников, представителей старшего и молодого поколений, писателей, в значительной мере обозначивших новый этап в развитии английской литературы, начало того процесса, который разовьется в XX веке. «Сильно очерченные индивидуальности» — это сказано точно, однако в плане самого общего определения.

Характеры в романах Гарди, особенно в «Тэсс» и «Джуде», для своего времени, для «конца века», были отмечены несомненной оригинальностью и новизной.

Не в манере и способах обрисовки портрета или психологического анализа заметно сказывалось новаторство писателя, хотя его технология обнаруживает неизведанные или по-своему примененные приемы и средства, а больше всего в самом принципе выбора «характеров» и в понимании того, что такое характер, что это за сложный и таинственный организм, какие силы им движут и какие проблемы в меняющихся условиях выдвигает он перед личностью и обществом.

Тэсс и Джуд во многих отношениях характеры знаменательные. Они бесспорное свидетельство демократизма Гарди и глубокой демократизации английской литературы. Их своеобразие не в том только, что они вышли из народной среды, сформированы ею, а прежде всего в том, с каким неотразимым достоинством они, люди из народа, его представляют. Естественно ставить их рядом, как явления близкие ДРУГ другу и даже родственные. В них действительно много общего, как и в их судьбах, — это два равнозначительных варианта одной трагедии.

Автор назвал Тэсс «чистой женщиной, правдиво изображенной». Тот же эпитет и ту же характеристику — только в мужском роде — можно отнести и к Джуду. И Тэсс и Джуд — натуры цельные и чистые. Им нет нужды испытывать нравственные потрясения, чтобы почувствовать необходимость и значение морали в ее конкретной сути и ощутить ее действие в движении чувств, в образе мыслей, в практическом шаге. Невзирая на испытания, вернее сказать — на истязания, которым они подвергаются, жестокие, изощренные, бессмысленные истязания тела и духа, невзирая на бесчисленные травмы и внутреннюю ломку, Тэсс и Джуд сохраняют нравственную чистоту, а также искренность, доверчивость, чуткую отзывчивость, сознание долга и готовность, без расчета, к самопожертвованию.

Изображенным Гарди характерам присуща психологическая глубина и многогранность. Ни в «Тэсс», ни в «Джуде» не мельтешат одноцветные лица. И «проходные» фигуры, как правило, выразительны, живо и точно выявляют ту или иную черту — психологии, быта, социальной среды. Мерси Чант, например, которой, увидев Тэсс, пренебрег Энджел Клэр, являет собой пример чопорной добродетели. Мелочный снобизм и самодовольство Катберта и Феликса, братьев Энджела, несут на себе прямой отпечаток той же замкнутой и неподвижной среды. Даже фермер Траутем, мелькнувший на первых страницах «Джуда», тот самый, кто дает начальный урок социальной грамоты слишком чувствительному герою, успевает показать себя и свою зависимость от условий жизни. Когда же действующее лицо претендует на роль значительную, то будь эта роль, как у Алека д’Эрбервилля, самая незавидная или, как у Арабеллы Донн, весьма неприглядная, обязательно выявятся разные и отнюдь не случайные стороны их характера. А. М. Горький относил Томаса Гарди к числу тех выдающихся писателей, которые «крайне редко возбуждают… сомнения в точности изображения ими событий, характеров, логики чувств и мысли». Горький писал об этом в 1932 году. За четверть века до того, в 1907 году, находясь в Лондоне, он встретился с автором «Тэсс» и «Джуда» в узком кругу литераторов, среди которых были Бернард Шоу, Герберт Уэллс, Джозеф Конрад.