Терское казачество. Вспомним, братцы, про былое - [37]

На рассвете 24 августа открылся трехдневный огненный ад шестого усиленного бомбардирования. Неприятель выпустил за эти дни 150 тысяч снарядов (наши батареи – 50 тысяч). Севастопольцы потеряли за три дня 8 тысяч человек, батареи Малахова кургана и II бастиона вынуждены были замолчать. Держаться дальше в этих развалинах было немыслимо и без штурма.

27 августа ровно в полдень 58 тысяч англо-французов ринулись в атаку. У нас на всем сухопутном фронте крепости было 49 тысяч. После жестокого боя союзники были отовсюду отбиты, однако дивизии Мак-Магона удалось взять Малахов курган и сохранить его за собой, несмотря на отчаянные наши усилия вырвать его обратно. Не помогло самоотвержение командиров, ни героизм горсточки модлинцев, державшихся, несмотря ни на что, против всей неприятельской дивизии в развалинах Малаховой башни. Когда дело дошло до рукопашной, дрались все от генерала до рядового. На выручку остаткам 15-й дивизии и части 9-й подоспели Ладожский, Азовский и Одесский полки, но все усилия вырвать Малахов курган из рук врага остались тщетными. Был ранен генерал Хрулев, командовавший на Корабельной, ранены начальники дивизий: 9-й – генерал Лысенко и 12-й – Мартинау, а начальник 15-й дивизии генерал Юферов заколот штыком. Наши потери составили без малого 13 тысяч человек, у союзников, по их словам, выбыло 10 тысяч человек (7576 французов, 2451 англичан). Лично убедившись в невозможности продолжать борьбу, Горчаков решил воспользоваться утомлением союзников и отбитием штурма на всех прочих пунктах и приказал начать отступление с южной стороны. Отступление под прикрытием надежных арьергардов началось в 7 часов вечера и продолжалось всю ночь. При свете пожаров и непрестанно следовавших взрывов войска переходили бухту по двум плавучим мостам. Арьергарды парализовали все попытки неприятеля дебушировать из Малахова кургана и начать преследование.

Последними сошли с укреплений и проследовали по мосту Тобольский полк и небольшой отряд казаков-терцев.

В эту ночь на 28 августа были затоплены последние остатки Черноморского флота. В дни 28-го и 29-го были взорваны укрепления приморского фронта, и 30 августа неприятель стал занимать груды обгорелых развалин, которыми являлся Севастополь на двенадцатом месяце своей героической защиты. А затем две армии: русская, насчитывавшая в своих рядах с ополчением 115 тысяч человек и отошедшая к Бахчисараю, и союзная, насчитывавшая 150 тысяч человек, несмотря на уход турецкого отряда на Кавказ, встали в бездействии друг против друга. Обе стороны отдыхали от одиннадцатимесячного напряжения, как бы сознавая, что войне наступает конец и что участь ее уже была решена на куртине Малахова кургана в день 27 августа.

Глава XII

Военные действия 1855 г. на Азиатском театре не были столь решительными, как первые два года. Турки, очистив Закавказье, отступили к Эрзеруму. Только в Карсе они оставили 20-тысячный гарнизон, в надежде на сильные естественные и искусственные его укрепления, делавшие эту крепость неприступной. Но русские обложили Карс и успешно его блокировали.

Несколько раз турки пытались прорвать блокаду и пробиться на выручку к Карсу, но напрасно. Одна из таких попыток была сделана в конце августа и дала случай «закаленным в боях» линейцам показать во всю ширь свою удаль и умение пользоваться временем и обстоятельствами.

Получив известие, что сильный кавалерийский отряд турок численностью более трех тысяч человек, при четырех горных орудиях, сосредоточился в селении Пеняк, что в 20 верстах от Карса, по Карсо-Ольтинской дороге, Муравьев двинул против них отряд Ковалевского, передовую часть которого составляли четыре сотни казаков-линейцев, ракетная команда и сотня добровольцев. Давно уже тяготясь вынужденной бездеятельностью под Карсом, казаки, радуясь встрече с врагом, понеслись вперед, по-линейски, как привыкли скакать дома по тревоге. Длинной вереницей растянулись они по тесному ущелью и в 6 часов вечера были уже у Пеняка. Сняв один за другим дозоры и отогнав несколько табунов пасшихся лошадей, казаки бросились в шашки на встретивших их башибузуков.

– Вперед, казаки! – неслось со всех сторон, и уже передовая сотня ворвалась в Пеняк.

Турки выбежали на улицы, очумелые от неожиданности, с трудом приходя в себя. Они метались в разные стороны, искали своих коней. Но коней не было, а со всех сторон на них набрасывались казаки, сбивая с ног и рубя своими острыми шашками. Турки, не выдержав удара, обратились в бегство. Сперва они одиночками пытались убегать задворками, а затем сперва правофланговый, а затем и левофланговый полки обратились в бегство. Есаул Сердюк взял с боя одно орудие, остальные под прикрытием успели уйти. Али-паша, командовавший этим отрядом, попытался остановить бежавшие войска, но его окружили казаки. Он продолжал неистово сопротивляться и был бы зарублен, но подъехавший офицер успел остановить казаков. Али-паша был захвачен в плен. Сбитый с лошади, он стоял покачиваясь, не понимая, что с ним произошло. Исподлобья, свирепо посматривая на толпившихся перед ним казаков, он водил налитыми кровью глазами и твердил: