Терроризм вчера, сегодня и навеки - [6]

Символы сопротивления

Характерным признаком терроризма можно считать претензии относительно ограниченных по составу элитных групп, или отдельных лиц, на репрезентацию широких категорий общества. Вряд ли должен удивлять тот факт, что лидеры, говорившие от имени угнетенных масс – от Робеспьера и Энгельса до Арафата и бен Ладена – сами происходили из слоев, которые принято считать средними, т.е. обеспеченными. Так, Робеспьер и Ленин были юристами, Че Гевара и Жорж Хабаш – врачами, Бакунин – мелким дворянином, Мао Цзе-Дун – библиотекарем, Усама бен Ладен – инженером-строителем. За этим внешним парадоксом, как правило, присутствует устойчивая попытка "оседлать тенденцию" за счет направления обоснованного недовольства в русло личных амбиций, реализация которых могла бы способствовать переходу его носителей из среднего непосредственно в высший класс общества. В этой связи, в интересах мобилизации масс, руководящему эшелону структур, реализующих теорию и практику терроризма, обоснованно присущ культ "символов сопротивления", персонифицирующихся с отдельными личностями. При этом одним, в зависимости от индивидуальных и групповых социо-культурных и психологических стереотипов, достаточно революционной философии Реже Дебре, фактически романтизирующего терроризм в лице комманданте Че Гевары; другим же необходим пантеон мучеников, ассоциирующийся с портретами безымянных шахидов, развешанных на узких пыльных улочках палестинских городов.

Без определения не будет воспрещения

Итак, перед нами очевидные составные элементы; однако, собрать окончательную конструкцию не удастся. Слишком многоликим, неоднородным, неоднозначным и динамичным феноменом является терроризм сегодня, в начале XXI века. Слишком мало консенсуса по данной глобальной проблеме, и перспектив его достижения не предвидится. Слишком много политизации, двусмысленности, субъективных интересов, отражающихся в частичных, конъюнктурных, или интуитивных и эмоциональных определениях. Поэтому, к сожалению, сегодня как никогда верна формула израильского исследователя проблемы Боза Гэнора: "Без определения не будет воспрещения" (No prohibition without definition). Но, быть может, к концу этого сериала мы все-таки будем немного ближе к окончательному ответу.

Блок 2. Третья мировая война: формирование современных предпосылок

Введение

Двадцатый век вошел в историю как период практически непрерывного военного насилия. Выход человечества к последним пределам среды обитания, и закрытие мирового пространства – ойкумены, обозначили начало продолжительного процесса ожесточенной борьбы за контроль над сферами влияния и ресурсами. Динамика отношений между государствами слишком часто стала принимать крайние формы, логическим результатом чего стали десятки войн и сотни вооруженных конфликтов. Подавляющее их большинство вошло в качестве составных компонентов в глобальные военные циклы – мировые войны.

Характерной особенностью Первой и Второй мировых войн было прямое вооруженное столкновение противоборствующих сторон с применением ими эксклюзивного инструмента государственного насилия – регулярных вооруженных сил. Однако, стремительное развитие средств вооруженной борьбы после 1945 г., обозначило фактический конец эпохи многомиллионных армий. Символическим апофеозом ее стали зловещие грибы ядерных взрывов над Хиросимой и Нагасаки.

В результате, уже на этапе генезиса Третьей мировой ("холодной") войны, начала формироваться новая универсальная тенденция. Запад и Восток – две глобальные системы, создавшие ракетно-ядерный потенциал многократного уничтожения человеческой цивилизации, в интересах собственного самосохранения перенесли эпицентр взаимного противостояния на мировую периферию.

Новая – Третья мировая война, следовательно, не носила характер прямого крупномасштабного столкновения, но была фрагментирована на многочисленные продолжительные военно-политические кризисы и ожесточенные вооруженные конфликты вдоль сложившихся разделительных линий. И именно тогда, уже на начальном этапе Третьей мировой, впервые выявилась, и очень скоро полноценно реализовалась качественно новая военно-политическая категория – самостоятельные военизированные структуры и системы, не имеющие определенной принадлежности к существующим государственным институтам. Эти структуры и системы, первоначально возникавшие в силу локальных условий, при поддержке противоборствующих мировых центров силы, ведомых логикой "холодной войны" и парадигмами блокового мышления, немедленно вовлекались ими в орбиту глобального противостояния. Воюя формально за свои собственные цели, они повсеместно – в песках африканских пустынь и в южноамериканских джунглях, в азиатских горах и на улицах европейских городов, в очень многих случаях становились самым эффективным инструментом негативной стратегии и политики могущественных аутсайдеров. Этим инструментом пользовались все участники мирового конфликта – и СССР, кормивший мало-мальски значимые марксистские группы планеты за свой счет, и США, делившие «сукиных детей» на своих и чужих, и их младшие партнеры. Пример Ливии времен раннего Каддафи, когда ливийские доллары и оружие оборачивались выстрелами и взрывами на обширном пространстве от Ольстера до Филиппин, является весьма наглядным.