Терроризм смертников. Проблемы научно-философского осмысления (на материале радикального ислама) - [70]

Шрифт
Интервал

получивший смерть от руки врага мусульман (язычников, мятежников или разбойников). Отсюда выводится утверждение, что, согласно убеждению большинства мазхабов, при определении, была ли жертва шахидом, якобы не берется в расчет, кто является убивающей стороной[318]. Получается, что теоретически мучеником может быть признан тот, кто атакует противника, взрывая самого себя.

4. Мотивы поступка — фактор первостепенной важности. Итак, вместе с автором фатвы мы выяснили, что в исламе разрешено атаковать превосходящего противника в одиночку. Однако совершенно очевидно, что такая атака носит нестандартный характер, соответственно она может иметь место только при соблюдении особых требований. Что об этом говорят ученые?

Представители всех четырех суннитских мазхабов согласны между собой в том, что главным условием такой атаки должна быть реальная польза для мусульман: нападающий воин должен рассчитывать на то, что он нанесет потери врагу, причинит ему ущерб или же принесет какую-либо другую пользу мусульманам[319]. Если же на последнее рассчитывать не приходится, поступок становится запрещенным. Когда, к примеру, вместо боеспособного муджахида подобный маневр пытается провернуть слепой или калека. Ясно, что результатом таких действий будет только гибель этого человека, а его поступок будет граничить с сознательным самоубийством. Впрочем, польза может быть выражена и не в материальном эквиваленте. Нападающий своей храбростью и бесстрашием перед смертью может вселить трепет в души противников, деморализовать их и одновременно воодушевить отряды мусульман. Ученик имама Абу Ханифы Мухаммад ибн Аль-Хасан Аш-Шайбани, цитируемый по тафсиру[320] Куртуби, считает, что при надежде на успех или причинение врагу потерь не может быть возражений, даже если кто-либо выступит в одиночку против тысячи язычников[321].

Чуть ниже мнения самого Куртуби и ханбалита Ибн Кудамы особо выделяются автором из-за того, что они разрешают атаки против значительно превосходящего по численности противника даже при одном условии — чистоты намерений, поскольку стремление к мученичеству само по себе похвально[322]. Того же мнения придерживается Ат-Табари, перечисляющий среди мотивов, делающих атаку храбреца-одиночки легитимной, следующие: стремление к мученичеству; причинение потерь врагу; воодушевление мусульман на атаку; деморализация врага демонстрацией того, что если один может сделать такое, то на что же способны мусульмане, все вместе взятые[323].

Суммируя вышеуказанные свидетельства, автор документа перечисляет те же условия разрешенности подобных атак, что были названы Ат-Табари, меняя лишь «стремление к мученичеству» как частный случай на более общую категорию «намерение», лежащую в основе поступка[324]:

1) намерение;

2) нанесение потерь врагу;

3) вселение в него страха;

4) укрепление сердец мусульман.

Таким образом, мотив (намерение) может иметь первостепенное значение в придании действию религиозно-правовой легитимности.

В одном из последних разделов текста («Определение шахида (мученика)») автор возвращается к проблеме современных мученических операций и, проводя аналогию с вышеуказанными прецедентами в практике джихада первых поколений мусульман, объявляет, что мотивы, которыми руководствуется субъект, становятся тем водоразделом, который проводит кардинальное различие между операцией смертника и актом самоубийства: «Некоторые люди колеблются в отношении разрешенности мученических операций из-за того, что муджахид убивает самого себя. Чтобы развеять это сомнение, мы можем напомнить себе о том, что шариат часто дает различный вердикт относительно двух действий, которые внешне кажутся одинаковыми, но различаются в намерениях, скрывающихся за ними»[325]. К примеру, жениться на разведенной женщине разрешается, но если это делается с единственным намерением сделать ее доступной для первого мужа, тогда это запрещено[326]. Таким же образом различаются мученическая операция и самоубийство. Самоубийство запрещено в исламе из-за мирских мотивов, которые лежат в его основе, таких как стремление избежать боли и мучений, являющихся следствием недостатка терпения. Самоубийство всегда связано с недостатком или отсутствием веры, потому оно ведет в ад. Мотивы исполнителя мученической операции совсем иные, они нацелены на достижение пользы для религии и мусульман. Это возвышение слова Аллаха путем жертвования собственной жизни. Поэтому запрет на действия, внешне квалифицируемые как самоубийство, не абсолютен: «Мы утверждаем, что запрет на самоубийство имеется вследствие того, что оно происходит от слабости или отсутствия веры, тогда как муджахид убивает себя в ходе мученической операции вследствие силы его веры»[327]. Получается, что мученические операции, движимые «чистыми» мотивами в исламском понимании и нацеленные на достижение пользы для религии, не только разрешены шариатом., но и достойны всяческого восхваления в качестве высшей формы самопожертвования на пути Аллаха.

Итак, основные этапы логической аргументации, доказывающей соответствие атак террористов-смертников исламу, приведенные в


Рекомендуем почитать
Посткоммунистические режимы. Концептуальная структура. Том 1

После распада Советского Союза страны бывшего социалистического лагеря вступили в новую историческую эпоху. Эйфория от краха тоталитарных режимов побудила исследователей 1990-х годов описывать будущую траекторию развития этих стран в терминах либеральной демократии, но вскоре выяснилось, что политическая реальность не оправдала всеобщих надежд на ускоренную демократизацию региона. Ситуация транзита породила режимы, которые невозможно однозначно категоризировать с помощью традиционного либерального дискурса.


Событие. Философское путешествие по концепту

Серия «Фигуры Философии» – это библиотека интеллектуальной литературы, где представлены наиболее значимые мыслители XX–XXI веков, оказавшие колоссальное влияние на различные дискурсы современности. Книги серии – способ освоиться и сориентироваться в актуальном интеллектуальном пространстве. Неподражаемый Славой Жижек устраивает читателю захватывающее путешествие по Событию – одному из центральных концептов современной философии. Эта книга Жижека, как и всегда, полна всевозможных культурных отсылок, в том числе к современному кинематографу, пестрит фирменными анекдотами на грани – или за гранью – приличия, погружена в историко-философский конекст и – при всей легкости изложения – глубока и проницательна.В формате a4.pdf сохранен издательский макет.


Магический Марксизм

Энди Мерифилд вдыхает новую жизнь в марксистскую теорию. Книга представляет марксизм, выходящий за рамки дебатов о классе, роли государства и диктатуре пролетариата. Избегая формалистской критики, Мерифилд выступает за пересмотр марксизма и его потенциала, применяя к марксистскому мышлению ранее неисследованные подходы. Это позволяет открыть новые – жизненно важные – пути развития политического активизма и дебатов. Читателю открывается марксизм XXI века, который впечатляет новыми возможностями для политической деятельности.


Деррида за 90 минут

Книга Пола Стретерна «Деррида за 90 минут» представляет собой краткоеописание биографии и идей Дерриды. Автор рассказывает, какое влияние эти идеи оказали на попытки челевечества понять смысл своего существования в мире. В книгу включены избранные места из работ Дерриды и перечень дат, позволяющих получить представление о роли Дерриды в философской традиции.


Японская художественная традиция

Книга приближает читателя к более глубокому восприятию эстетических ценностей Японии. В ней идет речь о своеобразии японской культуры как целостной системы, о влиянии буддизма дзэн и древнекитайских учений на художественное мышление японцев, о национальной эстетической традиции, сохранившей громадное значение и в наши дни.


Нищета неверия. О мире, открытом Богу и человеку, и о мнимом мире, который развивается сам по себе

Профессор Тель-Авивского университета Биньямин Файн – ученый-физик, автор многих монографий и статей. В последнее время он посвятил себя исследованиям в области, наиболее существенной для нашего понимания мира, – в области взаимоотношений Торы и науки. В этой книге автор исследует атеистическое, материалистическое, светское мировоззрение в сопоставлении его с теоцентризмом. Глубоко анализируя основы и аксиомы светского мировоззрения, автор доказывает его ограниченность, поскольку оно видит в многообразии форм живых существ, в человеческом обществе, в экономике, в искусстве, в эмоциональной жизни результат влияния лишь одного фактора: материи и ее движения.