Terra Nipponica: Среда обитания и среда воображения - [23]

За верную погодную службу чиновников Оммёрё ждало поощрение. За точное предсказание срока окончания проливных дождей его сотруднику выписывают премию – шелк и полотно. Что до других работников этого отдела, то они отправляются на следующий день к двум горам (там из-за ливней случились оползни, были разрушены дома), чтобы вознести молитвы и успокоить местные божества (неизвестно, получили ли эти работники премию). Велика была роль Астрологического отдела и в политической жизни: для поддержания авторитета власти (или же претендента на власть) они умели весьма «вовремя» обнаружить счастливое знамение. Провинившегося же чиновника прощают только потому, что были обнаружены аномалии в поведении Неба и Земли (какие – остается загадкой). Это сочли за знак недовольства принятым решением о наказании, и императору приходится простить чиновника[115].

Вслед за Китаем японский император считался гарантом того, что дела в стране идут должным образом. Это касается не только социума, но и природы. Стихийные бедствия случались регулярно и требовали ответных мер. Способы гармонизации и обуздания природной стихии, а также методы преодоления последствий природных бедствий имели как практический, так и ритуальный характер. В первом случае оглашался императорский указ об оказании материальной помощи со стороны государства, о послаблении в налогах, предоставлении ссуд, об усовершенствовании агротехнических сооружений, перераспределении воды в интересах бедняков и т. п. Указы о такой помощи являются весьма частыми. Эта помощь свидетельствовала о «гуманности» государя, – гуманности, которая была любезна Небу. Не обходилось без воровства и курьезов. Так, на следующий день после указа о помощи голодающим в провинции Мимасака издается распоряжение о даровании высокопоставленному чиновнику Фудзивара-но Манацу одной тысячи коку (1 коку = 180,391 л) риса из запасов той же самой провинции Мимасака[116]. Тем не менее мы должны признать, что желание государя заслужить одобрение Неба делало древнеяпонское государство в значительной степени социально ориентированным.

С конца VII в. двор позиционировал себя как пантеон бессмертных даосских мудрецов. В конфуцианстве долголетие также является высоким идеалом. В связи с этим обеспечение долголетия входило составной частью в стратегию правителя. Старики являлись постоянным объектом материальной поддержки со стороны государя. Государь Сага в своем указе отмечал: он находится во дворце, но заботится обо всем народе, а потому в стране не случается наводнений и засух, урожай последнего года выдался отменным, что позволяет говорить о гуманности его правления, при котором люди живут долго. Император Дзюнна говорит о том, что обязанность правителя – заботиться о земледелии, жалеть преступников, делать так, чтобы люди жили в достатке и долго[117].

Размеры материальной помощи, оказанной в связи со стихийными бедствиями, источники, как правило, обходят молчанием. Запись хроники «Нихон сандай дзицуроку» от 8-й луны 871 г. является исключением. В ней указано, что по случаю наводнения в столице помощь зерном и солью получили 3995 человек. Столь восхищавший геомантов рельеф Хэйана способствовал тому, что в сезон дождей там часто случались разливы рек. Верховья рек располагались в горах, потоки устремлялись в котловину и вызывали наводнения. Это побуждало правительство к активному строительству защитных дамб и водоотводных каналов.

Ритуальные меры по упорядочиванию природного хаоса принимались еще чаще, чем меры практические. Адресатами ритуалов, направленных на обуздание природной стихии, выступали божества синто, буддийского пантеона, безличное конфуцианское Небо. Понятие «эклектика» было неизвестно. Во многих случаях синтоистские, конфуцианские и буддийские меры, направленные на обуздание природных (небесных) сил, принимаются одновременно. От этих ритуалов требовалась действенность, а не сохранение догматической чистоты.

Управление природными силами осуществлялось, в частности, через «магическую сеть» синтоистских святилищ и буддийских храмов. При этом синтоистским святилищам поначалу здесь принадлежала большая роль. В «Энгисики» («Внутриведомственные инструкции годов Энги», составлены в 927 г., введены в действие в 967 г.) содержится список святилищ (более 3000), которым оказывали государственную поддержку и двор жаловал регулярные подношения. В обмен на это святилищам вменялось в обязанность проведение ритуалов годового цикла, а также экстраординарных молений по распоряжению центральных властей. Список святилищ явился плодом длительного процесса по определению тех богов, деятельность которых была признана эффективной и полезной с точки зрения обеспечения «природной безопасности» государства. Хроники содержат большое количество сообщений о присвоении божествам рангов. Это были те же самые ранги, что и у чиновников. Таким образом, считалось, что боги и их жрецы состоят на государственной службе и получают положенное по рангу довольствие (включая земельный надел).

Государственные святилища существовали во всех провинциях страны без исключения. Примером присвоения святилищу ранга в качестве признания его эффективности может послужить святилище Каваруминэ в уезде Тагава провинции Будзэн на Кюсю. Согласно докладной записке, это святилище расположено на вершине безлесной горы. Однако после того как знаменитый проповедник буддизма Сайтё (767–822) поднялся на нее, помолился о благополучном путешествии японского посольства в Китай и построил у подножия горы буддийский храм, гора обросла травой и лесом, а местное синтоистское божество стало безотказно откликаться на молитвы о дожде и прекращении болезней. Поэтому в отличие от соседних уездов в Тагава всегда собирали богатый урожай, люди там стали жить долго. В связи с этим местные власти попросили включить святилище в список государственных святилищ, на что было отвечено благосклонным согласием.