Терра инкогнита - [3]
Воспользовавшись наступлением зимы, он объяснил мне, как отличать часть от целого, потому что всякий снегопад — это множество замерзших кристаллов воды, но каждая снежинка имеет свои собственные цвет, форму и вкус, в чем я мог убедиться сам, слизнув ее с рукава.
Я сгущал черные-пречерные краски посредством черной-пречерной мезархии, пользовался оксюмороном чтобы оживлять мертвых, и превращал гору в мышь при помощи литоты.
Я взмывал на крыльях гиперболы в небеса и там парил в восходящих воздушных потоках, поднимаясь все выше и выше, пока не забирался на седьмое небо, куда способен взлететь лишь тот, кто не боится головокружения от синонимов.
Со временем уроки становились все более замысловатыми. Логос предлагал мне порассуждать о парадоксах гетерологичности (является ли реальным само слово «реальность»?), представить себе, как выглядит симулякр или ризома или, например, попытаться прожить жизнь задом наперед. «Наперед задом жизнь прожить» — слова, похожие на следы повернутых вспять башмаков из незамысловатого детектива или просто фигура речи со смешным названием «гипербатон». А вот инверсия посложней: умерщвление Лазаря, рождение Роланда или мое любимое — «они умерли в один день и жили долго и счастливо, а потом поженились».
Когда я спрашивал Логоса, зачем мне все это, тот только отмахивался, мол, со временем сам узнаешь, но иногда, злоупотребив мадерой, к которой имел большую склонность, пускался в темные рассуждения, от которых попахивало кощунством.
— Людям не хватает воображения, — говорил он, глядя на луну сквозь бокал вина. — Каждый может придумать, скажем, ее, но зато я могу покрасить луну в красный цвет, а ты — перечеркнуть ее тучей. Человек способен вообразить себе камень, дерево или даже девчонку, больше похожую на резиновую куклу для плотских утех, но только маг и писатель (что, в принципе, одно и то же) могут создать ту, о ком можно бредить, на кого молиться, кого хочется видеть во сне.
Обрати внимание: эта сеньорита еще не существует, а сердце уже стремится к ней навстречу. Чудесно, не правда ли?
Я вздрогнул, услышав запрещенное слово, но Логос и в ус не дул, тем более что никаких усов у него не было.
— Когда-то я тоже гордился своим воображением, — продолжал он, наливая по новой. — Как хорошо я все выдумал: вечная юность, бессмертие, мир! Человек протягивает руку человеку, брат обнимает брата и сестру его, и мужа ее, и их очаровательную несовершеннолетнюю дочь. Но скоро выяснилось, что у счастья имеется и обратная сторона. Раньше человеческий мозг представлял собой помещенный в круглую костяную коробку холодец из аминокислот и высокоспециализированных жиров, а теперь он превратился в комфортабельную, оклеенную веселенькими обоями тюремную камеру, где цифра на двери означает не порядковый номер, а степень удовлетворения запертого в ней заключенного.
Воображение с одинаковой легкостью заглядывает за вырез платья и за самые дальние границы вселенной, но счастливому узнику больше не нужна свобода. Его фантазия ленится даже привстать на цыпочки, чтобы заглянуть за решётчатое окошко, не то что пуститься в бега. Гул огромного мира за тюремной стеной больше не волнует человеческого сердца. Шум погони, лай собак и разрывающие воздух выстрелы не горячат затхлую кровь… Счастье — вещь непоправимая. От него не спрячешься, не скроешься, не убежишь. Лучи добра пронизывают насквозь, освещают самые дальние закоулки твоей души, не оставляя тени ни малейшего шанса. Надежно запертый рай под неусыпным присмотром коллективного бессознательного — вот что такое счастье. Говорят, раньше были такие телескопы на набережных курортных городов: бросил монетку, и смотришь на всякие занимательные вещи. Теперь на нас самих смотрят двадцать четыре часа в сутки, высматривая инакосчастливых среди счастливых одинаково. А когда высмотрят… Ну, ты и сам знаешь.
Логос посмотрел бутылку на свет.
— Разве это плохо — быть счастливым? — осторожно спросил я.
Логос нахмурился. То ли ему не понравился мой вопрос, то ли уровень жидкости в бутылке показался неудовлетворительным.
— «Плохо» — неправильное слово. «Хорошо» — тоже неправильное. Ты должен /хотеть/ быть счастливым! Хотеть, понимаешь? «Я хочу, следовательно, существую» — вот формула, лежащая в основе вселенной, крутящейся вокруг самой себя, как девушка перед зеркалом. Человеческие желания формируют коллективное бессознательное, которое, в свою очередь, формирует реальность. Вот только тот, кто безнадежно счастлив, не хочет ничего хотеть, и из-за этого мой идеальный мир трещит по швам. То ли в формулу закралась ошибка, то ли что-то пошло не так, но все чаще в ткани существования образуются дыры, щели, прорехи, в которых исчезают целые города, области, страны! Для этого и нужны маги, вынужденные, так сказать, вручную заполнять эту пустоту.
