Терпение - [4]

И объял их ужас | и страх, и трепет,

И веселье покинуло их, | и сердце застыло.

А пророк неумолчно | молвил все то же:

«Глаголю истинно: | ополчился Господь на город!»

И вот в голос | город восплакал,

Страхом Божия гнева | сердца заскорбели,

И в покровы грубые | облачались люди,

Власяницы надели | на тела нагие,

И посыпали головы | перстью, пылью,

Угодить бы Господу | по грехам их покаянием.

Вопияли на улицах, и царь их услышал,

И вот, встал тот царь| и сошел с престола,

Царский убор сбросил | и наг остался

Середь народа на площади, | о пощаде молящем,

И гласом, хриплым от плача, | велел подать власяницу,

Облачился во власяницу | и умягчился сердцем;

Лег в пыли он | и лил слезы,

Дивно рыдая | об издавнем своем непотребстве,

Молвил слугам: | «Бегите, спешите,

Мою волю | объявите повсюду,

Пусть всякая тварь | в это граде –

Бессловесная и человеки, | жены и дети,

Всяк начальник | и всяк священник,

Пусть постятся, | да простятся грехи им;

И младенца от груди | отрывайте – пусть плачет,

Травоядным не давайте | ни травы, ни веток,

Ни былинки с пастушни, | ни листочка с куста,

Ни волу – соломы, | ни коню – воды,

Но да молят все | у Бога милости,

Вопияют к небесам, | и Он отступится,

Нам отпустит вину, | коль Ему угодим мы,

Высоко восседающий, | по благой Своей милости,

Ибо этот владыка, | сколь бы ни гневался,

Милосерден к нам | в свое премудрости;

Так отринем же радости | мерзостей грешных

И направим стопы свои | на путь Его,

И остынет гнев Его, | и стихнет ярость,

Коль признаем: вот – Бог, | и в Него увернуем».

И признали закон Его, | и отринули беззакония,

И свершили покаяние | по указу царскому,

И простил их Господь | по пророчеству царскому,

Вопреки пророчетву, | Им же посланному.

И тоска великая | взяла Иону,

Воспылал пророк | против Господа нашего,

И столь яр был, | что вскричал он,

И взмолился Всевышнему, | и пенял Ему:

«Боже мой, воссядь | и суди Сам Себя!

Или ныне не сбылось | мною сказанное

Там, в земле моей, | когда Ты мне велел

В этот город идти | и глаголить здесь?

Вот же, знал я, сколь | терпелив Ты и милостив,

Сколь Ты добр, | сколь незлобопамятлив,

Не обидчив, не вспыльчив | и не скор на расправу:

Велика вина – | велико же и снисхождение.

И вот, ведал же я: | как я волю Твою

Возвещу гордецам | погрязшим в грехе,

Они муками малыми | и мольбой Тебя умилостивят;

Оттого-то и в Тарсис | я утек тогда.

Так побей же меня, Бог, | зажился я здесь,

Да исторгнется из меня | вопль предсмертный,

Ибо мне, ей-ей, | смерть милее,

Чем за слово Твое | прослыть лжецом».

Тогда Божий глас | вошел в уши Ионы,

Укоряя пророка, | строго молвил:

«Эй, несчастный! | Ты ли гневаешься

На Меня за все, | что Я дал тебе?»

Тут Иона, в печали | бормоча, побрел

На восток из стен | того града постылого,

И на месте пустом | стал ждать,

Куда будет ему | путь указан.

И поставил себе шалаш, | покрыл папоротниками

С корневищами сладкими, | сеном, травами,

Ибо в том месте безлесном | тени древесной не было,

Для спасения плоти | от палящего солнца.

И вот, влез он под кров | спиной к солнцу,

Задремал в печали | и всю ночь проспал он;

А покуда спал он, | Господь Своей милостью

Над ним вырастил невиданную | лозу вьющуюся.

И послал Господь | утро и день,

И под сенью плюща | проснулся Иона

И увидел листву | над головою трепещущую.

Превосходней обители | вовек не бывало:

Обширная понизу, | с возвышенным сводом,

С толстые стенами, | построенная величаво,

С широким входом, | глядящим на север,

Листвою крытая, | тенистая и прохладная.

И зрел он с радостью | зелень листев,

Как овевает их | ласковый ветер,

А палящего солнца | луч ни единой

Не нашел прорехи | в шалаше человечьем.

И по нарву пророку | пришлось жилище,

Он разлегся удобно | и глядит на город,

И толико ему приятно | в том обиталище,

Что и еды не надо: | «Черт с нею, с едою!» –

Так он смеялся, | справляя новоселие,

И жалел об одном лишь, | что не в родной сторонке,

На Эфраимских высотах | или в холмах Хермонских. –

«Удобней этого дома | никогда у меня не бывало!»

Но вот ночь наступила, | и ко сну отошел он,

Задремал и уснул | под притихшими листьями;

А Господь наслал | червя, корни грызущего,

Да подгрыз бы лозу, | к утру да увяла бы,

А еще разбудил Он | ветер западный,

Приказал Зефиру, | мол, будь тих и тепел,

Дабы ни облачко | не застило солнца,

И подъял Он солнце, | жаркое, как факел.

И вот, человек очнулся | от своих снов чудесных,

Обратил глаза к лозе, | а зелень ее увяла, –

Сил лишился Иона, – | листья ее опали,

Покуда спал он, | солнце их опалило.

А солнце все ярче, | и жжет нежадно,

А западный ветер | листву уносит,

И нет уже крова, | и укрыться негде,

Ибо зачахло растение, | и заплакал Иона.

И взъярился он, | и возопил он в гневе:

«Что же Ты, Творец, | и на то ли Тебе могущество,

Чтобы пророка бедного | разить пред лицом народов?

Ужли вовек не сжалишься, | унижая меня для забавы?

Я поставил себе шалаш, | но, увы, Ты его разрушил,

Иссушил мой плющ, | от палящего солнца спасавший,

Знать, решил лишить меня | всякого утешения.

Так пошли же мне смерть, | ибо нет терпения моего!»

А Владыка наш | снова упрямцу молвил:

«Вот же какой ты праведник – | бунтарь и гордынник.

Что же восстал ты | за растение вьющееся?

Молвишь слово гневное | из-за этакой малости!»