Концерт оказался состоящим из двух частей. Первую часть народ развлекали Геннадий Хазанов, Клара Новикова, Роман Карцев и другие птенцы гнезда Аркадия Райкина. Даже час ужимок этих несмешных клоунов у меня вызвал рвотный рефлекс. Народ же веселился от души. Ленке тоже поначалу нравилось, она даже хихикала весьма ехидно, но потом и ей стало скучно. Вся эта еврейская так называемая сатира, изображающая нас, обычных людей какими-то насекомыми, психологическое оружие против нас же.
Зато искусство пантомимы легло как-то во время. Слава Полунин – трогательная фигура клоуна в жёлтом балахоне, разговаривающего с самим с собой, по надувному телефону, бесконечно грустен в своём раздвоении. Танцующие на швабрах уборщицы, смешные просто до колик. Ребята просто горят на сцене. В зал льётся такой поток энергии, что, публика рукоплещет без перерыва. Когда зазвучала бессмертная «Блю Канари», я вдруг почувствовал на своей руке теплую ладошку своей спутницы. Тут же накрыл её ладонь своей.
Через полчаса Лена наклонилась к моему уху и прошептала:
- Боря, меня не теряй, я выйду, встретимся в фойе…
- Что случилось? - не понял я, - подожди, через полчаса спектакль закончится, мы пойдём в ресторан, там ты всё …
- Не тарахти! Кажется, у меня кажется проблема – уже с досадой от моей тупости шепчет подружка. - Если мы еще посидим, то будет очень неловкая ситуация. Потом объясню, тупенький.
- Ну, нифига себе, - думаю я про себя, а вслух шепчу: - Давай, я тогда с тобой.
Сквозь возмущенные шепотки сидящих зрителей мы кое-как выбрались в фойе.
- Подожди здесь, – серьёзным голосом говорит Ленка и скрывается за дверью дамской комнаты. Я же получаю в гардеробе наши шмотки и рассматриваю портреты артистов. Внезапно у меня за спиной кто-то покашливает. Я оборачиваюсь и теряю дар речи… Сам маэстро Полунин:
- Молодой человек, извините, не могли бы вы мне сказать, что вас заставило покинуть наше представление? Я видел, как вы восторженно хлопали, как горели глаза вашей спутницы… а потом вдруг встали и вышли. Обидно!
- Вячеслав Иванович, - Полунина коробит от такого обращения, - я старый почитатель вашего творчества и в восторге от вашего сегодняшнего выступления, но у моей девушки какое-то недомогание случилось. Я должен её дождаться и… там будет видно. И раз уж мы с вами сейчас разговариваем, не могу не воспользоваться случаем и не поделиться с вами некоторыми прогнозами.
- Да? Любопытно. Какими же? – в голосе Полунина слышна ирония.
- Просто невероятных! Я не знаю всего, но то, что вы станете почётным гражданином Лондона, построите себе особняк под Парижем и будете несколько лет выступать с труппой «Дю Солей»[75], это совершенно точно. В Союзе и России тоже будете обласканы на всех уровнях. Любовь публики, любовь критики, и даже властей будут сопровождать вас на протяжении всей…
- Он опять пророчишь? – Ленка появилась внезапно, её лицо сияет - Ой, здравствуйте, а вы и есть Асисяй? Вы ему верьте, он ясновидящий!
- Азизю! Тету, нута джавава утюуни даар. – Полунин вполне понятно отвечает на тарабарском.
- Мне очень понравилось ваше выступление, – тараторит Ленка. - Мне очень жаль, что пришлось так резко выскочить… Извините нас пожалуйста. Будет здорово, если вы приедете к нам в Новосибирск. А еще не могли бы вы дать нам автограф? Пожалуйста.
- Ладно, не берите в голову, всякое бывает, рад был от вас услышать лестные для артиста слова. Я хоть и в пророчества не верю, но всё равно приятно. Базяйте! На чём расписаться?
Я протягиваю входные билеты
Полунин на секунду задумывается, и пишет фломастером – «Спасибо зя любоф» и подпись - Асисяй, «щелкнув» своими огромными красными тапками, изображает короткий поклон и убегает за кулисы.
- Какой он милый! – щебечет Леночка, натягивая дублёнку. – Но мы с тобой всё равно сейчас едем домой. Хорошо, что в аптеку зашли и салфетки купили… К счастью, всё обошлось, но лучше подстраховаться.
- Лена, какой домой? Ты смерти моей хочешь? Я голоден после трудового дня как тысяча волков. Сейчас пойдём куда-нибудь поедим, а потом уже домой.
Да в жопу эти рестораны! Давай зайдём в Елисеевский. Он наверняка до девяти открыт, успеем. Купим хлеба-сыра-колбасы, глядишь, до завтра и доживём.
Елисеевский встретил нас ярким светом люстр под высоким кессонированным потолком. Мы быстро закупили сосисок, яиц и макарон. Для украшения стола взяли пару апельсинов. В сувенирном отделе увидели симпатичные стеклянные фужеры и прикупили их в качестве сувениров. Осталось нырнуть в метро и добежать по Бабушкиной улице до квартиры.
