Тернии и звёзды - [17]

     Без десяти восемь я на площади Маркса. Прямо передо мной не может закрыть двери 4 троллейбус. Не может из-за торчащих из них мужских спин. Я упираюсь в них своим не слабым плечом, и с криком «Подвинулись, граждане ещё на одного человека» протискиваюсь следом. Вжимаюсь грудью в массу тел, ощущая спиной, как с трудом смыкается гармошка дверей. До Станиславского всего три остановки, тем более, из-за переполненности едем, не останавливаясь, и через 10 минут я уже стою на Степной.

     Ничто не предвещает каких-либо особых событий. Только приближающийся рокот мотора всё сильнее отодвигает обычный уличный звуковой фон. С севера показался «кукурузник» Ан-2, самый простой и поэтому самый распространённый самолёт в нашей стране. На нём ещё между райцентрами летают и по северам. Хорошая машинка, хотя и старая уже.

     Самолётик начинает снижаться. Вот делает один круг левее улицы Степной, еще один круг уже почти над самыми крышами. Сейчас будет еще один круг и всё. Надо бежать бегом, если я хочу лично увидеть этот кульбит. Руки в ноги и бегом марш.

     На бегу продолжаю посматривать вверх. Самолёт исчезает из поля зрения, а до ушей доносится грохот взрыва. Над крышей ближайшей хрущёвки взлетает всполох пламени, который через секунду сменяется клубами черного дыма.

     - Вот в рот ебать! Блядь нахуй! – с губ стоящего рядом со мной дворника слетает поток бессвязных эмоций. – Нихуя себе ебануло.

     Я быстро достаю ФЭД и делаю первый кадр, даже не выставляя никаких диафрагм-выдержек. Автоматом он у меня стоит на минимальной диафрагме, день сегодня солнечный, негатив должен получиться резкий.

     Сделав тройку кадров, быстрее бегу во двор. У дальнего от меня подъезда виднеется дымящаяся куча покорёженного металла. Из дыры в стене торчит лопасть пропеллера. Самолет пробил дыру около двух метров в фасаде в районе лестничной клетки между третьим и четвертым этажами. Разлившееся топливо полыхает, угрожая сжечь все квартиры несчастного подъезда. Кроме дыры от удара мотором повреждений стены не видно. Подъезд практически цел, только выбиты стёкла в окнах, и обрушен козырёк над входом, Ан-2 – машина лёгкая.

     Делаю ещё десяток кадров с разных ракурсов, увлёкшись, не замечаю, приезда пожарных и милиции.

     - Молодой человек, а кто тебе разрешил фотографировать место катастрофы? – вдруг раздаётся у меня за спиной строгий голос. – Паспорт у тебя есть?

     - Никак нет, товарищ лейтенант, - я опускаю камеру и оборачиваюсь к офицеру. – Паспорт я обычно с собой не ношу, чтобы не потерять, а фотографирую я просто, чтобы был фотографический материал у нашей доблестной милиции.

     - Разберёмся, - уже более миролюбиво говорит лейтенант, - но в отделение всё равно придётся пройти. Допросим тебя как свидетеля.

     Постепенно двор заполнялся народом. Зеваки и любопытные сбегались посмотреть, что случилось со всех окрестных переулков. Вездесущие бабки рассказывают версию с неверной женой и ревнивым мужем-лётчиком, который таким образом решил наказать блудливую бабу. Снимать что-либо становится уже невозможно, поэтому я обращаюсь к менту.

     - Товарищ милиционер, пойдемте, наконец, в отделение, а то мне, сегодня ещё на лекции надо.

     - От лекций сегодня, считай, у тебя освобождение, - ухмыляется в усы ментяра, - вот сейчас прибудут основные силы, выставят оцепление, тогда можно будет и тобой заняться. Плёнку к слову можешь сразу вынуть, тогда, может быть, фотоаппарат верну.

     В опорном пункте мы оказались только через час. И вот тут начался форменный допрос:

     - Имя, фамилия, год рождения?

     - Место жительства?

     - Живёшь на проспекте Дзержинского… А что делал с фотоаппаратом на Степной?

     - Учишься в НЭТИ… Сегодня у тебя с утра лекция… Как ты оказался на месте происшествия?

     - Ты знаком с лётчиком?

     - С его женой?

     - С кем ты знаком в этом дворе?

     - Как ты здесь оказался?

     Чёрт, чёрт, чёрт, у меня действительно нет правдоподобной легенды. Если рассказать про перемещения во времени, и меня, и Рогова могут в психушку упаковать.

     - Товарищ лейтенант, - я начинаю канючить, - ничего я не знал, фотоаппарат я всегда ношу с собой потому, что фотографией увлекаюсь. На Степную попал совершенно случайно. Сегодня видели, какая погода чудесная? На лекцию идти не хотелось. Вот и пошел, куда ноги понесли, а они меня почему-то сюда к вам на участок принесли. Тут у вас трах-ба-бах, шум, гам, тарарам. Самолёты падают…

     Участковый записывает мой адрес и телефон, место работы родителей, другие личные данные. Узнав, что отец – подпол в областной ГАИ, лейтенант как-то вдруг подобрел. – Ладно, Вадим, дуй на лекции. Если потребуется, мы тебя вызовем.

     Это я как-то легко отделался. Даже удивительно, ведь могли и до утра мариновать. Пока бы всё потушили, эксперты всё бы облазили, только бы к вечеру летёха меня бы допросил. Потом написал бы запрос в Дзержинский райотдел, к утру бы только ответили. Как мне повезло, что батя в ГАИ служит и не в малых чинах.

     Борька и в самом деле не врёт! Очевидно, что знать о таком кульбите сумасшедшего лётчика он мог только из будущего. Этот ревнивый летун, скорее всего, вчера ещё и сам не знал, что он сегодня отчебучит, а Борька нам почти неделю назад про него рассказал.