Тернарная логика в отдельно взятом дворце - [7]

Какова же была ярость донны Баптиста, когда она обнаружила, что ничего не выполнено, а сама Каролина спит в кресле, свернувшись калачиком и сквозь сон, со сладкой улыбкой бормоча:

— Пеппино… Асканио…

Спящая дева и не подозревала, какая весомая опасность её ожидала, пребывая в своих сладких грёзах. Там, во снах, её старый знакомый в прекрасном перьевом платье со стрекозиными розовыми крылышками за спиной танцевал под ручку с Асканио. Принц же был в одном парике и голубых чулках с пышным кружевом. «Как хорошо они смотрятся!» — думала во сне прекрасная служанка, ощущая непреодолимое чувство встать между столь прекрасной парой и закружить с ними в одном танце, размахивая платьем и париками. Под хор котов господина Маттеуччо выглядело это всё просто бесподобно.

— Неслыханно! — возмутилась мачеха и влепила бедняжке очередную пощечину, отчего последняя проснулась, и слёзы выступили у неё на глазах.

— За что, матушка? — спросонья искренне удивилась Каролина.

— За всё хорошее! Живо поднимайся и выметайся из дома!

— Но почему? Я… я всё доделаю, простите!

— В моём доме не место таким ленивым и порочным девкам, как ты. Убирайся.

Лишь только взошло солнце, донна Баптиста выставила Каролину из дома в одной рубахе и громко захлопнула дверь. Бедняжка в отчаянии побрела на набережную Тибра в надежде, что её слопает Речной Змей. Хотя это было маловероятно, ведь в такую рань просыпались лишь слуги и сумасшедшие.

Пеппино, узнав об этом от старого бродяги, околачивающегося возле дома Баптисты, вместе с друзьями из театра подготовил грандиозное похищение века. Лишь только стемнело, Пеппино, Маттео и его главный помощник, кот Мяурицио, в длинных чёрных одеяниях, украденных из Ватикана, отправились на набережную.

— Смотрите, — шепнул Алабастри на ухо старику-«виртуозу» и его коту. — Это она.

Каролина сидела на берегу, в одной серой рубашке, босиком и горько плакала. О, как же она была прекрасна и чувственна в этом грубом и облегающем фигуру одеянии! Однако неужели она весь день просидела здесь, совсем одна? В холоде и голоде? А мимо неё наверняка проходило столько людей, не обращающих внимания на бедняжку. Что за несправедливый мир, который, однако, сейчас повернулся к «виртуозам» лицевой стороной, раз уж девушка никуда не ушла.

— Где мешок? — тихо спросил Пеппино.

— А, мешок. Сейчас, — Маттеуччо вытащил из-под подола пыльный мешок, в котором раньше хранилась картошка. — Представляешь, Пеппино, мне преподнесли этот мешок на пятидесятилетие, пустой, представляешь! Я просто разрыдался, когда понял, что это был намёк!

— Не время ныть, надо действовать, — резко перебил его Алабастри.

«Виртуозы» на цыпочках подкрались к девушке и, несильно огрев тростью и влив пузырёк опиума, накинули на неё мешок. Затем Пеппино подхватил ее за подмышки, а Маттеуччо — за ноги. Сверху посадили синьора Мяурицио и дружно понесли во дворец.

— Помогай, Маттеуччо, я один её не дотащу! — громко прошептал Пеппино, когда старый «виртуоз» с кряхтеньем опустил ноги девушки на землю.

— Нет, я не хочу видеть этого принца, он меня вчера обидел! — воскликнул Маттео. — Спрашивал с издевкой, сколько я выпил опиума! А я всего только немножечко покурил!

— Старый ты дурак, думаешь, я хочу его видеть? Живо поднимай, а то сейчас твой ненаглядный проснётся и начнёт точить когти о Каролину! А вот когда она проснется, то так заорёт, что сбежится весь Рим во главе с Папой!

Делать нечего, с горем пополам «виртуозы» дотащили, наконец, девушку до дворца.

— Нет, ты даже не слышал, что он мне вчера сказал! — продолжал возмущаться Маттео. — Обвинил в поедании чаек, а ведь я ни разу в жизни их даже не пробовал! Разве что воробья один раз, но и то лишь из уважения к дорогому другу Мяурицио, который любезно угостил меня.

Откуда-то раздался пропитущий бас уличного барда:

«Виртуозы» под мостом

Жрали чаек: «Ом-ном-ном!»

А потом их запивали

Неразбавленным вином!

— А мышами он тебя ни разу не угощал? — явно издеваясь, спросил Пеппино.

— Нет, столь изысканное лакомство синьор Мяурицио всегда оставляет для себя.

— Давай, три, четыре… Мя-я-я-я-яу!!! — на два голоса заорали оба театральных деятеля, а к ним подсоединился ещё и кот.

— Доставка фокаччи[1]! — пропитущим контральто, похожим более на мутирующий тенор, проорал Маттео.

— Какой, скорпион тебя укуси, фокаччи? — громко возмутился Пеппино.

На балконе второго этажа появилась эпатажная фигура принца Асканио. Принц был совсем голый. Ну как, совсем, только в парике и чулках. И, похоже, что непрошеные гости не очень-то его обрадовали.

Демонстративно уперев руки в бока, без тени стеснения, Асканио насмешливо, но с долей раздражения завёл разговор с представшими перед его взором неудачниками:

— Что тянем на ночь глядя? Картошку что-ли на рынке спёрли? — уже веселился принц, радуясь своему остроумию. — Пеппино, от тебя не ожидал. Ладно, этот крысоед несёт в дом всякую дрянь, но ты, баловень судьбы… матушкин любимчик, друг мой! — и добавил шепотом: — Тьфу, тьфу, упаси Бог от таких друзей, — Асканио хотел было идти в покои — становилось прохладно стоять нагишом, да и два истукана больше не представляли для него интерес, но тут неожиданный ответ остановил его.