Терция, или Соитие с Пифоном - [4]
… И что самой эрогенной зоной рекреацированной психометрики, «дефлорированного влагалища» сознания, освобождённого от плевы рассудочных сомнений и комплексов, будет зона, где Оператором Вечной Судьбы инспирируется самая сладкая боль Твоего естества – дьявольский экстаз Твоей вечной разлуки с Тем, кто «сердечку приходится Богом»… с Твоей милой Истиной!..
А Твоё, быть может, сейчас возникшее искушение не вникать в этот вопрос отнюдь не лишает его своей харизматичности, и «волей-неволей», в силу Твоей искренности Тебе все равно когда-нибудь захочется заняться герменевтикой своего изначального архетипа и расшифровать до конца Природу своей Истины – это страшной красоты клеймо, что благосклонно выжгло Вечное Время на «коже» Твоей Души… клеймо «обречённых любить безумно и быть безумно любимыми»…
… и тогда Ты вспомнишь всё, о чём я Тебе здесь и сейчас говорил…
…………………………………………………………………………………………………………
Но, в принципе, – разоткровенничается Мистагог, – чтобы Тебе, мой милый Иероглиф, «вкурить» всё то, о чём я Тебе здесь «тру», отнюдь не обязательно нахлобучиваться: я, ведь, ни в коем случае не прививаю Тебе свою «ракушку». Единственно, о чём Тебе реально необходимо теперь будет помнить, так это о том, что, чтобы остаться достоянием События своей Возлюбленной Тайны и не выпасть из Её «Оргиастического Прорыва», Ты должен будешь всегда, везде и при любых обстоятельствах (даже очутившись на краю как природного обрыва, так и обрыва сложившихся стереотипов, базовых установок и клише твоего мышления, превративших тебя и твой мир по мере их «ритуального» использования тобой в один сплошной Симулякр… даже сорвавшись с этого края… даже оказавшись «на краю» оргазма самого близкого Тебе человека… даже «сорвавшись» в него… даже представ перед кайфовым наркотическим «приходом»… даже «нырнув» туда… а также и в других всевозможных и всеневозможных экстренных случаях и при всех мыслимых и немыслимых форс-мажорных обстоятельствах) непременно оставаться Интеллигентной Личностью, то есть Личностью «с большой буквы». А какова дхарма Настоящей Интеллигентной Личности?.. Каковы Её определяющие предикаты?..
Во-первых – Честь…
Во-вторых – Совесть…
В третьих – Достоинство…
Разъясняю… Следи за губами:
Честь – это никогда, нигде и ни при каких обстоятельствах в воле, мыслях, эмоциях, желаниях и поступках не лгать себе в том, что ты – не Нэти… но, наоборот, подтверждать то, что ты – это ни Вечное Время (Символ, Ахам), ни Его отсутствие – Вечное Безвременье (Не-символ, Хара), но лишь парадоксальное энигматическое присутствие Их взаимоявленности… сингулярное Событие Их инфернального Соития…
Совесть – это в воле, мыслях, эмоциях, желаниях и поступках своих не лгать другим, что ты – не Нэти…
Достоинство – это не позволять другим в их воле, мыслях, эмоциях, желаниях и поступках лгать тебе, что они – не Нэти…
И Это – главное!.. Потому что это – Главное!..
Кстати, когда всё-таки случится это твоё «дьявольское обожествление» (или «божественное одьяволивание»?..), тогда на самом деле вопрос о том, чтобы так или иначе, любыми путями и средствами напоминать себе об этом кодексе, об этих максимах снимется с повестки дня, ибо тогда ты уже ни то, что будешь иметь моральное право этого не делать… но совсем по-другому: ты ни психически, ни даже физически больше никогда не сможешь не являться этим Оргиастическим Естеством!.. Тебе будет нравиться Быть Переживанием Настоящей Смерти… Настоящей Бессмысленности… Это будет приятно… Это будет Приятное Искушение Быть Настоящей Любовью!.. И эта Истина будет литься сама собой… И ты ничего не сможешь с Этим поделать… Ты не сможешь Этому как-то противиться или воспрепятствовать, потому как уже Не будет «того», кто мог бы это делать…
И в конце концов наш любимый Гений поставит нас, как «к стенке», перед фактом того, что в Вечном Времени мы постоянно «дьявольски и мелодично» страстны, участливы, сопереживательны и инициативны, ибо никак нам рассудком своим недопонять и, соответственно, недооформить в Нём пространство всей нашей Безумной Бессмысленности… нашей «болезненной» воли не быть, но быть своей Настоящей Смертью в своей Настоящей Любви!..
Здесь как бы постоянно не до раскрыта… не до явлена во всей своей красоте наша сладкая Тайна!.. Наш Настоящий Кайф!.. И хотя мы прекрасно понимаем, что граней у этого чудного «алмаза» бесконечно много, и огранка Его с целью превращения в настоящий бриллиант Истины займёт неисчислимое количество времени, – это нас просто-таки бесит!..
Но в Вечном Безвременье же наша форма «божественно и гармонично» бесстрастна, безучастна, отстранена и созерцательна, поскольку Там всегда самих нас как таковых как бы и нет… Там сейчас есть лишь сплошная пространственная перенасыщенность присутствия завершённости… но уже, увы, не нашей… поскольку Там мы интуитивно и мгновенно ясно чувствующие всю глубину, весь вкус и всю прелесть своей мудрой и живой Тайны лишь в связи с тем, что насмерть ослеплены невыносимой красотой этого бриллианта!..
Там: это – не мы… и Это несёт лишь покой… Правда, не выражаемый никогда, нигде и никак… И, в общем-то, никем… Поскольку – некем… И это тоже печальная история…
Эта книга – сплав философской прозы и любовной поэзии, который автор определяет как коан. Коан – это всегда средство стимулирования мысли, поиска, напряженной работы мозга, которое наставник предлагает адепту в качестве интеллектуальной задачи. Коан обязательно содержит парадокс, который решить рациональным способом не возможно. Классический пример его: «Нет ничего, чему ж улыбается Будда?» – используется автором в его произведении как неординарная загадка, ответить на которую и предстоит пытливому читателю, чтобы провести связующую нить между парадоксом и реальностью.
Роман, написанный на немецком языке уроженкой Киева русскоязычной писательницей Катей Петровской, вызвал широкий резонанс и был многократно премирован, в частности, за то, что автор нашла способ описать неописуемые события прошлого века (в числе которых война, Холокост и Бабий Яр) как события семейной истории и любовно сплела все, что знала о своих предках, в завораживающую повествовательную ткань. Этот роман отсылает к способу письма В. Г. Зебальда, в прозе которого, по словам исследователя, «отраженный взгляд – ответный взгляд прошлого – пересоздает смотрящего» (М.
«А все так и сложилось — как нарочно, будто подстроил кто. И жена Арсению досталась такая, что только держись. Что называется — черт подсунул. Арсений про Васену Власьевну так и говорил: нечистый сосватал. Другой бы давно сбежал куда глаза глядят, а Арсений ничего, вроде бы даже приладился как-то».
В этой книге собраны небольшие лирические рассказы. «Ещё в раннем детстве, в деревенском моём детстве, я поняла, что можно разговаривать с деревьями, перекликаться с птицами, говорить с облаками. В самые тяжёлые минуты жизни уходила я к ним, к тому неживому, что было для меня самым живым. И теперь, когда душа моя выжжена, только к небу, деревьям и цветам могу обращаться я на равных — они поймут». Книга издана при поддержке Министерства культуры РФ и Московского союза литераторов.
Жестокая и смешная сказка с множеством натуралистичных сцен насилия. Читается за 20-30 минут. Прекрасно подойдет для странного летнего вечера. «Жук, что ел жуков» – это макросъемка мира, что скрыт от нас в траве и листве. Здесь зарождаются и гибнут народы, кипят войны и революции, а один человеческий день составляет целую эпоху. Вместе с Жуком и Клещом вы отправитесь в опасное путешествие с не менее опасными последствиями.
Первая часть из серии "Упадальщики". Большое сюрреалистическое приключение главной героини подано в гротескной форме, однако не лишено подлинного драматизма. История начинается с трагического периода, когда Ромуальде пришлось распрощаться с собственными иллюзиями. В это же время она потеряла единственного дорогого ей человека. «За каждым чудом может скрываться чья-то любовь», – говорил её отец. Познавшей чудо Ромуальде предстояло найти любовь. Содержит нецензурную брань.
20 июня на главной сцене Литературного фестиваля на Красной площади были объявлены семь лауреатов премии «Лицей». В книгу включены тексты победителей — прозаиков Катерины Кожевиной, Ислама Ханипаева, Екатерины Макаровой, Таши Соколовой и поэтов Ивана Купреянова, Михаила Бордуновского, Сорина Брута. Тексты произведений печатаются в авторской редакции. Используется нецензурная брань.