Терапия тишиной. А что, если нам просто помолчать? - [20]
Как правило, у нас есть мысли, желания, замечания по поводу повседневных вещей: работы, общественного транспорта, политики и т. д. Как только мы «забываем» их высказать, эти темы довольно быстро теряют свою значимость. Конфликт с коллегой, не озвученный и, главное, не обсужденный со всем профессиональным сообществом, в конце концов, распустится, как старый свитер, открывая роскошную парчу, которая под ним. Все, конечно, зависит от самого конфликта – правило не без исключений, – но можно быть уверенным, что молчание даст возможность уладить проблему. Доказательством этому служит привычка, которая есть у многих – устраивать себе пробежку, чтобы отвлечься. Бег в молчании – дыхание обязывает! – освобождает ум от внутреннего жужжания. С каждым шагом слова постепенно стираются, как будто ноги – это кисточки в руках художника, который постепенно прорисовывает перспективу. Как говорят мудрейшие из людей, перспектива – тишина – всегда присутствует за видимостью, и нужно так мало, чтобы она открылась снова.
Конечно, не всегда возможно освободить неделю для медитативного ретрита в тишине. Особенно в первый раз, ибо, попробовав однажды радость другой жизни, участники часто с нетерпением ждут следующего духовного события и соответственно планируют свой отпуск. Но если ваш ежедневник безнадежно забит, ниже вы найдете некоторые подсказки о том, как практиковать молчание в повседневной жизни без необходимости ждать.
Несколько лет назад, в 2008 году, я отправилась в Японию на традиционный ретрит (см. главу 3). Монахини, которые проводили обучение, были сторонницами строгих традиций и некоторые из них плохо понимали, что общего может быть между дзен-буддизмом и «иностранцем» (под которым имелись в виду все, кроме самих японцев). Сразу же, как я приехала, мне дали понять, что английский язык запрещен и все происходит на местном языке, то есть на японском. Как это часто бывает в Японии, сообщения имеют «двойное дно»: есть высказанное и невысказанное – то, что кажется, и то, что есть на самом деле. Настоятельница и одна из ее чудесных помощниц организовали все так, что в моей спальне собрались монахини, говорящие или знающие хотя бы несколько слов по-английски. Таким образом, официальное правило гласило: «Разговаривать по-английски запрещено», а под этим намеком подразумевалось: «Мы сделаем все, чтобы вы могли здесь освоиться». Эту утонченную и очень интересную культуру я и сейчас продолжаю с удовольствием изучать.
Но к чему я рассказываю эту историю? В течение трех месяцев ретрита я в конце концов стала очень мало говорить с монахинями. Инструкции были на японском и для меня переводилось только самое необходимое, чтобы совсем не потеряться. Бо́льшую часть времени они оживленно разговаривали между собой, а я ни слова не улавливала из их беседы. Поначалу я пыталась, не понимая языка, узнавать фразы или интонации, но безрезультатно: японский – это как китайская грамота! Так что я очень быстро перестала слушать. Их беседа была как знакомое убаюкивающее жужжание, придающее времени веселую непосредственность: монашки много болтали, что-то восклицали, смеялись, что освежало обстановку. А я ничегошеньки не понимала!
Польза от этого была огромная! Все мое обычное беспокойство, за неимением излюбленного средства выражения, растаяло, как снег на солнце. Вынужденное молчание уничтожало на корню мои попытки проявить гнев или злобу. Не с кем было ругаться или браниться, не было слушателей, чтобы высказывать им свое мнение по поводу всего, что только можно: это были, конечно же, идеальные условия, чтобы начать мыслить по-другому, впустив в свою голову тишину. Надо сказать, что внутренняя музыка продолжила звучать, но… на японском! Привыкнув за столько лет к внутреннему диалогу, я не могла заставить его замолчать, во всяком случае я даже не рассматривала такую возможность. Мне нужно было что-нибудь вроде успокаивающего внутреннего шума. И тут появился новый язык: обрывки фраз на японском, пение буддийских сутр…[21] Ежедневная мысленная музыка без какого-либо смысла. Мне она нравилась, и я чувствовала себя с каждым днем все более умиротворенной и сосредоточенной.
Если бы двери восприятия были очищены, все представлялось бы человеку как оно есть, бесконечным.
Уильям Блейк
Когда звучит наш внутренний голос, появляется звук. Громкий или тихий, высокий, средний или низкий и т. д. Обычно этот голос занимает достаточно много места, чтобы отрезать нас от мира звуков, в который мы погружены. Иначе говоря, мы не можем «трепаться в своей голове» и слышать звуки внешнего мира одновременно. И очень жаль! Сколько людей гуляют в лесу с друзьями, ни секунды не замечая мелодию деревьев, дыхание осеннего листочка, отрывающегося от ветки, скрипение стволов, вторящих ветру… И вдруг неожиданно рот замолкает и голова тоже! Внезапно мы начинаем снова слышать! Мы идем, наши ноги касаются земли, и этот звук прорезает мгновение. Ощущение Присутствия иногда будет ускользать и быстро забываться, но в другой раз оно глубоко подействует на того, кто его ощутил.
