Терапия пустого усилия. Когнитивно-ориентированный подход к быстрому облегчению душевной боли - [66]

– Хорошо…

Все понятно в этой демонстрации?

…Да, вы видите, в конце этого диалога, когда я предлагаю пациенту механическую активность, – это уже не МИВ. Это активирующая терапия. Или, это можно назвать поведенческой терапией. Не важно, как это интерпретировать. Смысл здесь в том, что не только наши чувства определяют наше поведение, но и наоборот, наше внешнее поведение может определять наши чувства. Как обратная связь. Поэтому мы просим пациента изменить свое поведение в надежде на то, что в следствии этого изменится его душевное состояние. При апатической депрессии удачно проведенная методика инверсии возможностей, помимо собственно обезболивания, логично приводит к этому приему. И делает его более простым и выполнимым. Такие пациенты и сами, без врачебных советов пробуют изменять поведение, чтобы вырваться из болезненного состояния, но не разделяют при этом свою чисто физическую активность и попытки управлять настроением. Такое смешение ведет к неудаче, опять же потому, что повлиять прямым путем на собственное настроение невозможно, а на эти бесплодные попытки уходит чрезвычайно много сил. Напротив, разделение этих двух моментов часто действительно позволяет пациенту действовать на чисто «внешнем» уровне. Такое активирование не всегда срабатывает, но часто. Поэтому, его всегда нужно пробовать в таких случаях.

Но вернемся к методике инверсии возможностей.

Следующий случай – работа с деперсонализацией (точнее с дереализацией). Пациент называет свое дереализационное переживание собственным термином – «туманоидностью».

– У нас было домашнее задание, насколько я помню?

– Да. Вы просили меня проследить, пытаюсь ли я как-то противостоять «туманоидности».

– Пытаетесь?

– Специально нет. То есть, я не говорю себе: «Давай, сопротивляйся, увидь все по–другому. Может, на каком-то подсознательном уровне. Я точно заметил, что, когда «туманоидность» увеличивается, у меня напряжения больше.

– Может быть, Вы напрягаетесь больше как раз потому, что пытаетесь с ней справиться?

– Не уверен. Я, вообще, понимаю, что с ней ничего не сделаешь. Раньше, пытался, конечно. Но это бесполезно…

– Вы боитесь дереализации?

– Нет. Определенно нет. В начале боялся, что с ума схожу, но теперь не боюсь. Эта штука похуже, чем с ума сойти…

– Значит, напряжение не связано со страхом. «Туманоидности» Вы не боитесь, но напрягаетесь, когда она усиливается. Почему?

– Потому, что это неприятно. Вы даже представить себе не можете как. Все воспринимают мир как мир, объемным, красочным. А я плоским и бесцветным. Хожу как пьяный на трезвую голову.

– Для Вас дереализация – это просто крайне неприятный симптом…

– Крайне – не то слово. Она просто жить не дает.

– Согласен. Полноценно она жить не дает. Но это еще не объясняет Ваше напряжение. Давайте представим себе какой-нибудь неприятный физический недуг. Например, тяжелый грипп. Человек в этом состоянии испытывает массу неприятных вещей: высокая температура, слабость, тяжелая голова, насморк и т.д. И в этом состоянии тоже нельзя жить полноценно. Значит ли это, что он обязательно напрягается? Обычно никакого напряжения у больного гриппом нет.

Или, предположим, у человека сломана нога. Он не может передвигаться и лишен при этом обычных жизненных удовольствий. Он будет напрягаться так, как Вы?

– Я ломал ногу. Нет, я просто спокойно ждал, когда это пройдет. Но я же знал, что это ненадолго. И знал, через сколько времени можно снять гипс. Несколько месяцев и все…

– Представим себе человека, который не сломал, а потерял ногу. Он должен напрягаться?

– Наверное, сначала будет напрягаться, но потом успокоится. С этим ведь все равно ничего не поделаешь…

– Ловлю Вас на слове. Вы говорите, что с ампутированной ногой ничего не поделаешь. А с «туманоидностью», значит, что-то все–таки Вы можете сделать?

– Поймали… Видимо, все–таки могу.

– А что?

– Ну, не знаю, нужно ей как-то сопротивляться…

– Какова Ваша вера в то, что здесь возможно сопротивление?

– Ничтожна…

– Но есть немножко?

– Есть.

– Как сопротивляться? Какая технология у Вашего сопротивления? Каким алгоритмом Вы пользуетесь?

– … Да, нет у меня никакого алгоритма… Напрягаюсь…

– Напрягаетесь с толком?

– … Да, уж…

– Попробуйте прямо сейчас, соберите все силы, навалитесь на эту штуку и потесните ее! Напрягитесь изо всех сил!

– Вы серьезно?

– Абсолютно. Пробуйте. Время у нас есть. Только пробуйте всерьез!

– ..........

– Что–нибудь получается?

– Нет. Разумеется, нет…

– Может быть, плохо старались?

– Хорошо старался…

– Думаете, это все же возможно? Хоть на сотую долю процента?

– .... Ну, я же не инвалид!

– Инвалид. В том смысле, что у Вас есть недуг, вы над ним не властны, он сильно Вам мешает, лечится он тяжело и какое-то время пробудет с Вами. В этом смысле Вы инвалид.

– Нет, ну…

– Это печально, но это факт…

– Нет… Я не инвалид…

– А чем Вы отличаетесь от инвалида?

– … Хорошо… Я инвалид… …Фууу… .

Я думаю, тут хорошо виден этот парадоксальный момент, часто встречающийся в терапии пустого усилия. Мы заставляем человека ощутить полное бессилие перед тем, с чем он активно борется. Мы тем самым отнимаем у него последнюю надежду на собственные силы. Но вместо отчаяния получаем, наоборот, вздох облегчения и вполне позитивные чувства освобождения и радости. Потому, что надежда на собственные силы тогда, когда этих сил в действительности нет, не помогает, а откровенно вредит. Создает безысходное, изматывающее душевное напряжение, поскольку держит человека в тисках пустого усилия.