Теплый ветер с сопок - [27]

У Сереги в комнате дым стоял, хоть портянки на него клади и суши. Глаза у него уже были кучерявые, но Василия он разглядел.

— Старая гвардия о нас вспомнила! Прими-ка с морозца, инициатор…

Василий отхлебнул немного из протянутого стакана — чтобы не обидеть — и закусил селедкой. Пока Маша не пришла, он хотел посидеть. Совсем перестал заходить к дружкам, а сколько вместе полигонов вскрыто! Был случай, и крепко выручил его Серега. После дождя однажды разлился Холодный — колымские дожди не шутка, здесь вся вода с сопок сразу собирается в одном ручье. Затопило долину, и он остался на том берегу без еды, без папирос. Сейчас просто — сбросили с вертолета мешок или трап спустили. А тогда самая мощная техника была — трактор «семьдесятпятка», и отвечали за него головой. Серега один отважился — вода у него через пол в кабине хлещет, а он знай на газа жмет. Доставил что надо, потом вместе неделю ждали, пока вода спадет. «Сложный Серега человек, — подумал Василий. — В заиленный ручей ему легче броситься, чем водочку пить перестать. Видно, один на один с собой труднее подвиги свершать, чем у людей на глазах».

— За три года берешь? — спросил Василий.

— Считай, больше. Сам помнишь, за «горбатого» все бился. А вот поеду, — Серега близко наклонился к Василию, — возьму и женюсь! Ты, старый кот, нашел себе, а у меня, кроме стажа для пенсии да книжки, — ничего. Забыл уже, где что у бабы находится. Одинокая скромненькая в такую даль с материка не поедет, правильно? Значит, надо мне самому…

— Ты мне про материк не пой, я там жил, — поднял голову от стола парень, волосы у которого были засаленные, но с пробором. — У нас обеспечение, а там что?

— Вот после войны здесь снабжали, — прищелкнул языком Серега. — Мясо — любое! Колбаса — пяти сортов! Икру в нагрузку давали, понял?!

— Покупать некому было, вот и давали, — сказал Василий. — Кто на Колыме после войны работал?

— А в Астрахани у нас? — не унимался Серега. — Бывало, убежишь на базар с казенной простыней — глаза разбегаются. На гривенник старыми втроем наедались — в детдоме-то каша надоела, — да еще в карман насуешь. У меня брезентовый карман на штанах был, здоровый…

— А у нас в деревне, тоже на Волге, колбасы не видели. И хлеб сами пекли, — сказал Василий. — У тебя три костюма в чемодане, а ты по штанам брезентовым соскучился.

Василий снова вспомнил о том, что если масляные фильтры с автоскрепера кое-где поджать да кое-что с них убрать, то можно попробовать и к «горбатому» приспособить. И насчет генераторов он хотел к главмеху зайти, а то ведь так и будет реле гореть. Опять не успел. С «горбатого» в постель, с постели снова на бульдозер — обо всем на свете забудешь. Но и начальство понять можно — если в смену по восемь часов работать, как ни крути, полтора часа на туда-обратно уйдет. «Горбатый» в это время не работает, а час простоя его в полсотни рублей обходится. Пока к полигонам хороших дорог не проложат — по одиннадцать часов смена, выходит, выгоднее.

— Ты где сейчас работаешь? — спросил он парня с пробором, которого не знал.

— На ХТЗ, слышал? Хрен ты что заработаешь, значит.

— Стараться надо. И на «сотке» можно заработать… — жене на песца, — пошутил Василий.

— Заработать! — взвился парень, будто ему на мозоль наступили. — Хоть ты разбейся, больше двух кубов он не берет. А бабы подарков не стоят — им ведь образованных, подавай, с дипломчиком. Все они как одна!

— Молодой ты еще. Это у тебя пройдет, — сказал Василий.

— Твоя, что ли, лучше? — уперся в Василия мутными глазами парень. — Давай, объявляй инициативы, она тебе подстроит!

Не поймешь, мутные они у него от дури или от водки, подумал Василий. Жена, наверное, ушла, вот и бесится. Ущемленные всегда злы как собаки и всем на свете недовольны — зарплатой, работой, людьми, — это уж закон жизни. Только не легче от того, что этот закон знаешь, — собака ведь и укусить может.

Чтобы не завестись, Василий встал, пожал на прощанье руку Сереге и вышел. Никто и не заметил, как он ушел.

Тарелки дома стояли немытые, и Василий этому удивился, Кастрюля с супом была на столе, а не на окне. Раздумывать Василий не стал — значит, не успела, — а воткнул вилку электроплитки и выбрал из кучи банок с тушенкой одну с иностранными буквами — в тех, что шли на экспорт, жира было поменьше. Он вывалил банку в кастрюлю и начал умываться. Здесь ему в глаза бросилась одна вещь — гнездо рядом с его зубной щеткой было пустым. Он перевел взгляд на стул — кофточек и платьев там не было. Василий заглянул в шкаф — чемодан Маши исчез, исчезли с вешалки ее вещи.

Василий сел на кровать. Проволочки, которыми он подвязывал панцирь, чтоб не провисал, занудливо и тоскливо застонали. Он не знал, что теперь делать, и сидел, свесив руки с колен. Потом бросился к полке посмотреть, там ли сережка. Неделю назад Маша обронила сережку, а вторую положила на полку. Но и эта сережка исчезла вместе со всеми флакончиками и коробочками. Может быть, думал Василий, если он найдет сережку, Маша вернется. Он встряхнул одеяло, отодвинул стол и шкаф, обшарил каждую щель, но сережка потерялась окончательно. И только тогда дошло — Маша ушла от него.