Теплый берег - [6]

— У язычника, по мерке которого выковали этот славный шлем, уж верно, была громадная голова.

Услышав, что таз для бритья именуется шлемом, Санчо не смог удержаться от улыбки…

— Знаешь, что мне пришло на ум, Санчо? Должно думать, что этот на славу сработанный чудодейственный шлем попал в руки человека, который не сумел оценить его по достоинству, и, видя, что шлем из чистого золота, он расплавил одну половину, дабы извлечь из этого прибыль, а из другой смастерил то, что напоминает тебе таз для бритья. Но кто-кто, а уж я-то знаю ему цену. В первом же селе, в котором есть кузнец, я его перекую, и тогда он не только не уступит шлему, сработанному и выкованному богом кузнечного ремесла для бога сражений, но еще и превзойдет его. А пока он мне и так пригодится, ибо все же это лучше, чем ничего…

— К сожалению… — произнес Санчо Панса…

Да нет, да нет же! Это не Санчо, это голос Льва-Льва!

— К сожалению, — говорит Лев-Лев, — такой книги больше нет. — Он косится в сторону Леся. — Возможно, завтра один экземпляр поступит в продажу. — Он надеется, что Лесь успеет ее прочитать. Он чувствует себя преступником, бедный Лев-Лев.

А дама визгливо кричит:

— Что значит «нет»? Вот она — есть! Не имеете права задерживать литературу! Получили — пускайте в продажу!

Брови у Льва-Льва страдальчески цепляются друг за друга. Он считает делом чести снабжать покупателей самыми свежими газетами и книгами. Лесь тихо отодвигает от себя «Дон Кихота». Но Лев-Лев кладет на переплет руку в кожаной перчатке.

— Будем считать, что она продана! — и вынимает из кармана и опускает в кассу рубль и берет четыре копейки сдачи.

Носик у шлагбаума загорается, как раскаленный уголь.

— Я напишу жалобу!

Лев-Лев разводит руками. Пишите, пожалуйста. Так у меня будет одной неприятностью больше.

Они уходят. Наверно, писать жалобу. Значит, Лев-Лев не получит премии. На нее он собирался купить тома энциклопедии. Хотя Анна Петровна говорит, что лучше бы — пальто.

Почему Жора Король хохочет? Испускает стоны и всхлипы:

— Много… уважаемый… Лев-Лев. Сразу бы сказали ей, что книга продана!

— Я же купил ее несколько позднее, — объясняет Лев-Лев.

Жора покатывается от хохота:

— Но… неужели… вы не могли ей соврать? Для общего блага…

— Соврать?! — На лице Льва-Льва изумление и гнев. — Унижаться до вранья?! Вы же взрослый человек, что вы говорите, Жора?!

— Так ведь это пустяк, — растерявшись, сказал Жора.

— Ложь — пустяк?! — Лев-Лев рассматривал Жору сквозь очки, словно перед ним был ихтиозавр.

Жора не выдержал.

— Знаете что? — сказал он. — С вами спорить — надо, как говорится, сперва каши поесть! — и зажал гвозди в зубах.

— Так и ешьте свою кашу, — рассердился Лев-Лев. — Вы, Жора, знаете себе свое, а я себе знаю свое.

Время катится к полудню. Плиты набережной белы от солнца. Сотни ног ступают по ним. Шелестят шаги. Зонты, яркие, как маки, и синие, и клетчатые; соломенные шляпы, широкополые сомбреро, носовые платки, завязанные на головах четырьмя узелками; развевающиеся по ветру золотые, каштановые волосы девушек, вольные гривы парней, солнечные блики на голых плечах… Все движется к морю, к синеве, к шороху гальки, к соленым брызгам…

А Дон Кихот на тощем Росинанте и Санчо на осле трусцой едут в этот час по равнине.

— Очнитесь, ваша милость! Очнитесь! — Кто-то осторожно трогает Леся за плечо.

— А? Что?

— Голубчик, я не могу тебя дозваться. Пора встречать маму. Она будет ждать тебя у беседки на том конце парка. Это не близко. — Лев-Лев закрывает книгу, протягивает Лесю: — Возьми. Это твоя книга. Ты же видел, что я ее купил.

Лесь распахивает глаза:

— А я думал, вы ту тетку обманули, чтоб я дочитал.

— Обманул? Я? — Бедный Лев-Лев. Где-то наверху его брови так зацепились друг за дружку, что, наверно, никогда не сядут на места. — Голубчик! Я действительно ее купил.

Лесь недоумевает:

— У самого себя?

— Почему у себя? — стонет Лев-Лев. — Что я — частный предприниматель? У государственной фирмы «Книги» я ее купил. Имею я право купить книгу для одного мальчика?

Тогда Лесь улыбнулся. Улыбка вспыхнула вдруг такая радостная и ясная, что сразу стало понятно: она все время была тут, глубоко запрятанная. А Лев-Лев отомкнул замок, и она выпрыгнула наружу. И Лев-Лев улыбнулся ей навстречу.

Прижав к себе книгу, Лесь пулей вылетает из киоска. Он локтем, грудью слышит, как под переплетом бушуют битвы, сталкиваются кони, стучат мечи. «Мой Дон Кихот, отважный и смешной! Ты будешь жить у нас на полке. Нет, лучше под подушкой, а то Димка раскрасит картинки. А мама Аля! Как она обрадуется, что у нас есть «Дон Кихот»!»

Что там Анна Петровна ворчит? Она не ему, она — Льву-Льву:

— Вот выучите его на Дон Кихота. И будут доставаться: кому — пироги да пышки, а ему — синяки да шишки. Дон Кихотов-то знаете как?..

— Ну и пусть, — обернувшись, сказал Лесь. — Дон Кихот все равно победит.

— Во-во… — ответила Анна Петровна.

А Щен вылез из-под скамьи на солнцепек и пошел за Лесем. Васса потянулась, на миг показала когти и поглядела им двоим вслед желтым насмешливым взглядом.

ГЛАВА 3

Перед тем как совершить ратный подвиг, странствующий рыцарь должен обратить к своей госпоже мысленный нежный и ласковый взор, как бы прося ее укрепить его и помочь ему… И даже если никто не слышит его, все равно он обязан, всецело отдавшись под ее покровительство, произнести эти несколько слов шепотом…