Теплое крыльцо - [5]

От дачного поселка до станции Иван шел, как издалека. В заставленном скамейками маленьком вокзале кассирша через тусклое, плексигласовое окно сунула ему билет.

— Чего рано-то? — сказала. — Электричка через сорок минут.

— А, ничего. — Иван раздосадованно махнул рукой и, не захотев пережидать в пустом месте, вышел на улицу.

Станционный вокзал был тесно обсажен березами, акацией, мало где стояли скамейки. Под тяжело груженным составом гнулись рельсы. В кустах акаций за пустым столом семеро мужиков в черных, отгоревших на солнце рабочих спецовках устало, молчаливо курили. «Путейцы, — подумал Иван. — Работу кончили, дрезину ждут». Он захотел пить, вышел из кустов и остановился. Из колонки, наклонившись, пил воду знакомый по вчерашнему дню Сергеич. Теперь он был без кителя, в чистой кремового цвета рубахе, а вместо портфеля рядом с ним лежала корзина.

Иван отступил назад и спрятался за спинами сидящих на скамейке путейцев, которые все так же молча курили.

— Дак поедем? — сказал один из них, крепколицый, с белой волнистой шапкой волос.

— Как решили — на электричке, — ответил самый пожилой из рабочих, впалогрудый, сильно морщинистый.

— Не… Это вы ждите, а я не могу, — таинственно улыбаясь, ответил светловолосый. — Что подвернется, на том и уеду. Меня ждут. — И с той же улыбкой он оглянулся — нет ли с востока поезда?

Сидя на траве, Иван глядел на них с любопытством и завистью. «Отработали свое, и ничего у них не случилось, все в порядке, а у меня… Эх!» — и он опустил голову.

Среди берез с корзиной в руке мелькнул Сергеич. Иван отвернулся, подумал: «Начнет расспросы, а где папа? Почему один?»

Вдалеке скучающе гукнул электровозный сигнал. Светловолосый, кудрявый рабочий поднялся, вгляделся.

— Мужики, — довольно сказал он, — кажись, уедем! — и, подхватив чемоданчик, пошел на платформу. За ним поднялся морщинистый пожилой рабочий и другие, а из-за тесно растущих акаций встали еще трое, отдыхавшие на траве. Иван поглядел на их торопливые сборы и зашагал следом.

К посадочной платформе он прошел за скамейкой Сергеича, который, увлеченно копаясь в корзине, не обернулся.

Путейцы остановились напротив крытого жестью, приземистого вокзала. Среди них на голову возвышался тот светловолосый, богатырского вида парень, который молчаливо смотрел, как подвигается электровоз.

Электровоз, как большой человек в очках, негромко подошел к станции. Сразу за ним были две открытые вагонные площадки, а дальше три закрытых почтовых вагона.

— Надо узнать, — пробасил светловолосый, — куда идет? — и подошел к электровозу, из которого спускался на землю помощник.

Совсем молодой парень, помощник, по-хозяйски огляделся, прошел вдоль машины, присел и стал внимательно осматривать электровозное брюхо. К нему подошел светловолосый путеец. О чем они говорили, Иван не мог слышать, но когда помощник вернулся в электровоз, а светловолосый с довольным лицом возвращался к своим, Иван, обойдя рабочих, вышел ему навстречу.

— Куда поезд? — спросил.

— В город, — глядя поверх него, ответил путеец и махнул: — Айда, ребята! Садись!

Весело гомоня, рабочие стали влезать на первую за электровозом платформу. Иван тоже, как подсаженный, мигом взлетел за ними.

— Куда, пацан! — сердито окликнул его пожилой путеец. — Сюда нельзя!

— Можно! — громко, упрямо улыбаясь, ответил Иван. — У меня батя — железнодорожник!

— Оставь, — заступился за Ивана светловолосый.

Большинство из путейцев присели на корточки у невысоких железных бортов, держась за них, другие сели посредине платформы.

Электровоз солидно крякнул, а Иван облегченно вздохнул: до последнего момента ему казалось — придет машинист и прогонит его, а сейчас ему больше всего на свете хотелось ехать с путейцами, с этим высоким, светловолосым парнем, который, как только электровоз набрал ход, встал, и ветер сразу распахнул его черный, потертый на работе пиджак, вздыбил длинные, красивые волосы, а парень крепко держался на качающейся, гремящей платформе, и все глядели на него, одобрительно улыбаясь.

Лес по обеим сторонам пути был неподвижен, и Ваня мог разглядеть каждое дерево и тропинку. На повороте электровоз накренился, ветер сдул с платформы каменистую пыль, она больно хлопнулась Ивану в лицо, но он засмеялся довольно, а светловолосый остался стоять, только повернулся к электровозу спиной, и мальчик видел его всего — улыбающегося. Путеец перестал щуриться, глаза, большие, синие с опаленными ресницами, стали глубокими. Мальчик вспомнил отца с тревогой и тоже решил встать, но ветер упруго толкнул в грудь, не дал подняться. Платформу замотало, и Ваня опасливо ухватился за невысокий темно-коричневый борт. С самой близкой к дороге березы взлетела сорока и, без умолку, запаленно крича, полетела в глубину леса.

Поезд мчался с ревом и грохотом, и все было не так, как Иван много раз видел из электрички. Сосны стали суровей и выше, березы белее, трава зеленее, воздух пах первым снегом и еще чем-то дурманяще терпким. «Так пахнет земля», — вспомнил Иван. А впереди открывался простор, лес кончился, электровоз шел под уклон.

Иван еще раз попробовал встать, но ветер снова посадил его коротким, сильным толчком.