Тепло очага - [73]

— Ты первым зашел на последний экзамен, — сказала Илюза. — Первым ответил… В коридоре тебя окружали. Поздравляли, спрашивали о чем-то. Какая-то девушка потянула тебя за рукав, отвела к окну. Ты стал объяснять непонятный ей вопрос…

— Почему же я тебя не видел?

— Я стояла в стороне.

— Прости, Илюза, радость сделала меня слепым. Знаешь, я представляю себе, как приеду домой. Никто ведь руку мне не протянет, никто не обнимет — все бросятся смотреть диплом. В нашей семье диплома еще не было, это первый…

Илюза отвернулась, вытерла повлажневшие глаза:

— Жаль, что я отстала от вас…

— Не грусти, — улыбнулся Бечмырза, — оглянуться не успеешь, как год пролетит.

Их обогнали какие-то парни с чемоданами, рюкзаками и связками книг.

— Завтра я уезжаю, — задумчиво сказал Бечмырза.

Илюза печально глянула на него:

— Не торопись… Когда еще приедешь в город…

— Не могу, сердце домой рвется…

Илюза остановилась, увидев, что они идут прямо к знакомому ей интернату, что они обязательно должны пройти мимо него.

— Что ж, Бечмырза, — протянув руку, сказала она, — счастливой тебе дороги.

— Быстро же я тебе надоел!

— Мне нужно зайти в одно место… Дела…

Никто из них не решался сделать первый шаг.

— Так вот разойдемся и никогда больше не встретимся? — спросил Бечмырза.

— Кто-то будет вспоминать прошлую весну, — Илюза теребила платок, — а для кого-то она только придет…

— Сказавший «а» должен сказать…

— Что говорить? — пожала она плечами.

— Ладно уж, выкладывай…

— Может быть, встретимся когда-нибудь, тогда и поговорим. А теперь давай прощаться…

— Не знаю, — сказал он, — наверное, мне было бы легче, если бы ты сейчас ударила меня…

— За что, Бечмырза? Ты ведь чист, как родник.

— Мне с той еще весны слышатся мои слова… До сих пор еще краснею, как вспомню их…

— Твои слова были, как отборные зерна, но упали они в мерзлую почву…

— Из неуклюжих слов я пытался сочинить белые стихи…

— Не надо, — покачала она головой. — Не надо…

— Не нашлось во мне силы, Илюза. Не смог я… Знал ведь Еруслана, но не сказал тебе, побоялся…

— Я не услышала бы твоих слов, я была слепа и глуха, как кукла.

— Я старался не видеть тебя. Не мог видеть тебя страдающей.

— Помнишь, что ты сказал мне однажды вечером? Твои слова вселили в меня уверенность… Почему ты сказал их? Пожалел меня?

— Нет, Илюза. Я отношусь к тебе так же, как той весной. Но теперь я не надеюсь на себя и не уверен в себе.

— Что было, то прошло… Настанет и твоя весна, Бечмырза.

— Без тебя мне пусто в мире…

— Не забывай, что твои слова запали в сердце юной девушки…

— О чем ты?

— Ее зовут Дзеппа…

Бечмырза оглянулся, будто кто-то стоял у него за спиной.

— Как ты могла! Зачем ты обижаешь мою маленькую сестренку?

— Не такая уж она маленькая, и не сестренка…

— Язык у тебя без костей!

— Ладно, ладно, — Илюза обиженно опустила голову, стала разглядывать пыльный тротуар.

Они стояли, а мимо шли люди. Люди говорили о чем-то, смеялись. Шуршали шины автомобилей. Красный, желтый, зеленый — вспыхивал светофор на перекрестке.

Красный, желтый, зеленый…

Рассказы

Начало биографии

У меня есть враг, лютый враг! В каком только обличье он не является ко мне! При нем я становлюсь мягким, как воск. Игольное ушко — моя бойница, яичная скорлупа — броня… Раздеть бы врага моего догола и отходить его крапивой!..

Однажды, когда я был еще маленьким, парни и девушки собрались на площадке возле сельского клуба. Ярко светила луна, весело пела гармошка… На этой площадке мы обычно гоняли юлу. Хлещешь ее прутиком, и она крутится все быстрее и быстрее, шероховатости и пятна на ней исчезают, юла становится гладкой и блестящей, такой красивой, будто выточена на токарном станке… Тот, кто выходил в круг и плясал под гармошку, тоже делался похожим на юлу…

Мне очень хотелось посмотреть на танцующих, и я протиснулся между парнями, стоящими кругом и хлопающими в ладоши. Один из парней нагнулся ко мне, схватил за шиворот и поднял, точно котенка.

— Сейчас будет танцевать Гарцо! — торжественно объявил он.

Вот тогда-то мой враг и явился ко мне впервые. Вмиг оказался возле меня, зашептал на ухо: «Не соглашайся! Убегай! Опозоришься ты с этим танцем!» Мне тут же представилось, как усмехнется гармонистка, как захохочут парни и девушки, давясь от смеха, станут вытирать платочками повлажневшие глаза. Вырвался я — никто бы не смог меня удержать — и бросился наутек. Парень погнался за мной, слова его летели, как булыжники, ударяли меня одно больнее другого. Я прыгнул через плетень, пробежал огородами, спрятался за сараем в своем дворе…

Вскоре улицы для меня и моих ровесников стали тесны, речные заводи, в которых мы купались, стали мелкими. Мяч можно гонять день, другой, третий, но на десятый он надоест тебе. Нужно было придумать что-то новое, и самым смекалистым из нас оказался Гаги… Вечерело, и потому, быть может, слова его казались особенно зловещими. Меня пробирала дрожь, мне хотелось, чтобы из дома напротив вышел хозяин, схватил Гаги и задал ему хорошую трепку… Гаги придумал испытание для меня, и замысел его был несложен, но и не так прост, как казалось на первый взгляд. Мне не хотелось ввязываться в это дело, но как только я встал, чтобы уйти домой, ко мне подскочил мой враг, подскочил и зашипел злобно: «Ты куда?! Трусом прослыть хочешь?!» В тот же вечер я выкопал в колхозном саду пару саженцев и принес их Гаги, который тут же посадил их на своем участке…