Тепло очага - [64]

Обо всем этом знает другая Илюза, та, что живет в мечтах Бечмырза. Вот она, красиво повязав косынку, подметает двор, а мать Бечмырза, ее свекровь, все время рядом, и у нее такое лицо, словно боится она за невестку, словно из хрупкого стекла сделана та и, не дай бог, разобьется. Всю неделю мать с нетерпением ждала Илюзу и сына, все глаза проглядела, всматриваясь в дорогу, и, кажется, даже потускнели они, потух их вечный свет… Но нет, нет, теплые огоньки материнских глаз не истлели за неделю, взгляд их греет Илюзу, и, кажется, вся усталость, накопившаяся за неделю в городе, моментально исчезает.

Та Илюза, что сидит впереди Еруслана, и другая, которая живет в мыслях Бечмырза, должны слиться, как две реки, слиться и течь в одном русле.

А лекции меж тем приближаются к концу. То там, то здесь нетерпеливо скрипят стулья. В эти минуты мысли студентов уже витают в столовой.

Вот сосед тычет в бок Бечмырза, приглашая оглянуться. Девушка с последнего стола растопыривает пальцы — осталось десять минут.

Сокурсники уже давно привыкли к тому, что Бечмырза к концу последней лекции обычно поднимает руку, просит разрешения выйти до звонка, и сразу же бегом в столовую. Потому что после лекции там не протолкнешься.

Бечмырза, словно поперхнувшись, кашляет раз, другой — иду, мол, в столовую, что кому взять? Первой передает на обед девушка, которая напомнила о времени. С тихим шелестом идут по рядам к Бечмырза деньги и записка с подробным перечнем обеденного меню. Когда записок набралось штук десять, Бечмырза поднял руку. Преподаватель не стал задерживать его, и Бечмырза понесся по коридору, просматривая на ходу записки.

«Беч, не забудь про меня. Возьми то же, что и себе. Илюза».

Беч! Ему приятно было, что имя его она написала сокращенно. Обычно так люди обращаются к близким…

Для себя и Илюзы он выбрал отдельный столик в углу. «Задержу ее немного, — с радостным возбуждением думал он. — А если сумею уговорить, пойдем в общежитие вместе». Кто-то из преподавателей сказал: «Слово — это оружие, когда умеешь им правильно пользоваться». Бечмырза улыбнулся, посмеиваясь над собой: «Ну, ну, вперед, Цицерон!»

Однако, когда Илюза переступила порог столовой — какой удивительно легкий шаг у нее, ноги будто совсем не касаются пола, — он чуть не задохнулся, так встрепенулось его сердце, алым цветом полыхнули щеки, дрогнули, разом вспотели руки.

Обычно он старался держаться поближе к девушке, но никогда, ни разу не сидел с ней за одним столом.

Илюза с насмешливым удивлением оглядела тарелки и стаканы, загромоздившие стол.

— Беч, все это нам? Только нам двоим? — улыбнулась она.

— Ну, подумаешь, — смутился Бечмырза. Он осторожно сел за стол и все же задел ножку стола, и суп колыхнулся в тарелках, а из стаканов, наполненных до краев, плеснулся чай. Бечмырза боязливо глянул на девушку, но та будто и не заметила ничего, она по-прежнему улыбалась.

— Моя бабушка обычно говорила: девушке хватит и полтора зернышка.

— Ловкие люди были наши предки, — глядя в тарелку, ответил Бечмырза, — тратили на девушку по полтора зернышка в день, зато потом какой калым за нее получали…

Бечмырза изнемогал от своей скованности. Он сторожил каждое свое движение. Мать часто ругала его: «Как ты ешь?! Будь аккуратным за столом!» А у него не получалось. То суп прольется, то масло к рукаву пристанет…

— Ты не торопишься? — спросил Бечмырза.

— Что, — улыбнулась Илюза, — слишком быстро ем?

— Да нет…

— А почему ты спрашиваешь?

— Можешь пожертвовать мне двадцать минут?

— А если минутой больше или меньше, ты не согласишься?

— Дома попросили купить отрез на платье. Двоюродная сестра замуж выходит… А я не знаю, какой ей нужен отрез. Ты не могла бы мне помочь? — с надеждой глянул он на Илюзу.

— Для такого дела нет никого лучше Фати. У нее, кстати, и знакомые есть в магазинах.

— Фати — это Фати, а Илюза — это Илюза. Купим то, что найдем в ближайшем магазине.

— Ладно, мне это не трудно.

Они вышли на улицу и неторопливо пошли по тротуару.

Яркое весеннее солнце сияло над миром.

Эта весна — весна Бечмырза. Она должна принести ему счастье. У каждого человека должна быть своя весна.

Бечмырза хотел, чтобы она шла рядом, в ногу с ним, но походка у нее была мелкой, и, как он ни пытался подладиться к ней, ничего у него не получалось. Он с малых лет был медлительным. Сколько ни ругали его за это, измениться он не смог… «Если двух людей не связывает одна мысль, ничто не заставит их идти в ногу», — то и дело сбиваясь с шага, размышлял Бечмырза. Он посмотрел на девушку: «Она не замечает меня и не хочет замечать».

— Илюза! — прогремел он, будто хотел разбудить ее. — Илюза!

Но девушка давно уже привыкла к его голосу, еще с первых занятий в институте. Странный был у них тогда преподаватель. Как сядет за стол, так и не встает до конца занятий. Все жалуется на головную боль. И говорит он тихо, едва слышно. Даже скрип стула заставлял его морщиться. И надо же было ему на первом же занятии первым вызвать Бечмырза. Парень начал так громко, что никто даже не понял вначале, что происходит. Будто штукатурка с потолка рухнула. Все так и застыли на месте, а девушка, сидевшая за передним столом, испуганна вскрикнула.