Тепло очага - [17]

— Эй, где ты, Серафима? — услышала девушка.

Голос Дунекка она узнала бы даже сквозь сон — густой, грубоватый, гулкий, будто обладательница его говорит с тугоухим, будто она недовольна чем-то и торопится выложить свои обиды.

Серафима никак не может забыть тот день, когда Дунекка выходила замуж. Гармошка оказалась бессильной на ее свадьбе, песни пелись, но их никто не слышал. Дунекка завладела вниманием гостей: рыдала бессовестно громко, словно оплакивала горькую утрату. От ее причитаний трезвели выпившие…

Говорят, в день свадьбы девушка бывает особенно красива, но Дунекка не украсили ни свадебное платье, ни шитая золотом бархатная шапочка, ни узорчатый кружевной платок…

Серафима смотрела на Дунекка и ничего не могла понять. Сестру Кайти выдавали замуж не насильно, и тот, с кем предстояло связать ей свою судьбу, был ничуть не хуже своих ровесников.

Ровно через месяц Дунекка была возвращена в родную семью, следом за ней прибыло и ее приданое. С этого дня: мир для Дунекка сузился до размеров собственного дома, двора и огорода. Серафиме легче было войти в ледяную воду, чем переступить порог их дома — она терялась, не знала, как вести себя, и слова нужного не могла найти. Войди только в их двор, и тебя сразу оглушит громкий плач Дунекка. Никто не осмеливался заговорить с ней, расспросить, прямо в глаза ей посмотреть. Серафима понимала — Дунекка еще не выплакалась до конца…

Кто-то обронил первое слово, и оно, словно комок мокрого снега, покатилось с улицы на улицу. Комок вырос в гору.

— В дом жениха не принесла девичьей чести…

— И зачем ее целый месяц держали? Разве кому-нибудь удавалось склеить треснувший кувшин?

— Но ведь за ней ничего такого не замечали. Она из дома-то почти не отлучалась, как же это могло случиться?

— За бедой не надо ходить далеко. Она и дома тебя найдет…

— Грешно говорить, когда не знаешь… Однажды у тетя своей была в городе. Месяца два у них прожила…

— Какой-нибудь городской прохвост ей голову и вскружил…

Жестокими были эти слова, и Серафима содрогнулась, услышав их, но она знала также, что Дунекка любила погостить в городе и возвращалась каждый раз с обновками, а глаза ее туманились мечтой, и она ходила, не чуя земли под ногами, будто на крыльях летала…

Когда река разливается и выходит из берегов, ей не хватает старого русла, и она образует множество рукавов.

Дунекка, возвратившись, начинала хлопотать по дому, старалась всем угодить, всех обласкать, каждому дарила тепло своих рук. Сняв городское платье, она облачалась в простенький домашний наряд — как бы начисто отрешалась от себя самой. Горела, словно лампа, но Серафиме свет ее казался холодным…

Дунекка подала голос, потому что не могла войти просто так, без стука. Серафима только приподнялась в постели, собираясь ответить, как дверь распахнулась, и в комнату не вошла, а скорее ввалилась ранняя гостья. Она тяжело дышала, прижимая обе руки к сердцу.

— Такой кошмарный сон мне снился… — Дунекка присела на табуретку у ног Серафимы, закинула одну ногу на другую. — Боже, что за страшный сон!.. Шли мы с тобой по каким-то дорогам… Вроде перед нами оказалась разлившаяся река… Мутная… Говорят, к хорошему… Я тебя не пускала. Но ты не послушалась меня, пошла вброд… Как проснулась, сразу же пришла к тебе…

— Сейчас у каждого на сердце тревога. Где уж хорошему сну присниться…

— Не заболей только… Что-то ты залежалась в постели…

— Почти не спала этой ночью… Так напугалась, что в себя не приду!

Серафима натянула одеяло повыше, зажмурилась, и комната сразу же наполнилась мраком, и Дунекка исчезла, а вместо нее возникла та черная фигура…

— В этом Госка виновата, — послышался голос Дунекка. — Зря пускает тебя на речку…

— Нет, нет! Не померещилось мне! Человека от камня или куста я еще могу отличить… На нем была телогрейка, в руке он держал шапку… Что-то у него было в руке, что-то было…

7

Едва Уалинка улеглась в постель, как возле окна тихо звякнуло что-то, словно железо о железо ударилось. Женщина испуганно приподнялась и застыла на месте, не зная, как быть и что делать. Но звук у окна не повторился, и она облегченно вздохнула: наверное, послышалось… В последнее время Уалинка ложилась спать не раздеваясь…

Сегодня, расстилая постель, она подумала: люди только ужинать садятся, а для нас уже настала ночь… Дунекка быстро уснула, а Уалинка все думала, думала, думала…

— Господь всемогущий, — прошептала она так, чтобы не слышала Дунекка, — помоги нам…

Снова звякнуло у окна, выходящего на улицу, и негромкий, но тревожный звук этот разбудил Дунекка. Она вскочила с постели, спросила:

— Кого ты ждешь?

— Он не собирался прийти сегодня. Может, тебе обещал?

— Нет, он ничего не говорил…

— Как бы соседи чего не заметили. Сегодня забегала к нам эта старая скряга, жена Дзиппа… А лопатку-то забыли снять…

Вечером, укладываясь спать, они вешали на гвоздь, вколоченный в оконную раму, железную лопатку, которой соскабливали остатки теста со стенок деревянного корыта… Кайти, подкравшись к окну, просовывал в щель проволоку и концом ее постукивал по лопатке…

— Жена Дзиппа — не охотничья собака, всего не заметит…

— Люди сейчас хуже собак…