Тепло его объятий - [15]

По мере того как Римма размышляла об этом, на чистом небе доверия появилось крохотное облачко сомнений.

Оно росло, ширилось, уплотнялось.

Неожиданно в ее сознании стали возникать какие-то картинки из прошлого, которые позволяли заподозрить Глеба в неверности. То он не позвонил вовремя, то задержался, то, прочитав СМС, состроил непонятную мину.

Римма уже почти убедила себя, что ее догадки строятся не на пустом месте. Возможно, ее подсознанию требовался повод для самооправдания. Она мерила Глеба по себе, потому что ее совесть была нечиста.

Она не отдавала себе отчета, но на самом деле была готова надкусить запретный плод. Не бывает рая без искушения.

* * *

Процедуры, без сомнения, положительно отразились на внешности Риммы. Ей выдали теплый махровый халат, в котором она отправилась в номер. Поднявшись на лифте на свой этаж, она застыла. Перед ней стоял Дима, явно поджидавший ее.

Ему очень шла синяя рубашка, идеально подчеркивающая его сильный торс. Грудь у него была безволосая, на подбородке проступала иссиня-черная щетина. Он уверенно стоял у лифта, широко расставив ноги в узких бежевых слаксах[2].

Римма попыталась найти какие-то слова, чтобы заставить Диму отступить, но его самодовольная ухмылка не давала сосредоточиться. Кроме того, Римма опасалась, что в холле вот-вот появится прихрамывающий Глеб. И как она будет выкручиваться?

Диму, похоже, забавляла ее растерянность.

– Привет, – произнес он точно таким же тоном, что и вчера.

Она показала жестом, чтобы он вошел в лифт. Пожав плечами, он подчинился. Придерживая халат у ворота, Римма нажала на кнопку самого верхнего этажа.

– Что ты здесь делаешь? – прошипела она с возмущением. – Тебе своего этажа мало?

– Я надеялся, что встречу тебя, – просто ответил Дима. – А мои желания всегда сбываются.

Он протянул руку и прикоснулся к ее щеке. Она раздраженно отвела его ладонь.

– Меня не интересуют твои желания. Ты не маленький мальчик, а я не фея, понятно? – Укутавшись в халат поплотнее, Римма сложила руки на груди. – Прекрати меня преследовать.

– Вчера ты была другой, – укоризненно покачал головой Дима. – Совсем другой.

– Вчера я перебрала, а сегодня очень сожалею, что позволила себя поцеловать…

– Позволила поцеловать? – переспросил Дима, давясь от смеха. – Да ты набросилась на меня, как сумасшедшая. Твой язык чуть до желудка мне не достал.

– Пошляк! – вспыхнула Римма. – Больше не желаю ни видеть тебя, ни общаться. – Она выскочила в открывшиеся двери лифта. – Забудь обо мне.

Задыхаясь от негодования, она бежала по коридору, пытаясь найти дверь на лестницу.

– Погоди, погоди. – Дима догнал Римму и властно схватил за руку. – Договорились. Но только после этого…

Он приник горячими губами к ее безвольно открывшемуся рту. Она вдруг вспомнила, что под халатом на ней ничего нет, кроме невесомых трусиков. Осознание собственной наготы было одновременно постыдным и возбуждающим. Римме стоило огромного труда повернуть голову и прекратить затянувшийся поцелуй. Между их разнявшимися губами протянулась серебристая паутинка слюны, оборвавшаяся, когда она провела языком по губам.

– Как раньше, – проговорил Дима, тяжело дыша. – Помнишь, как мы целовались на лестничной площадке между этажами? Там еще мусоропровод был, но мы не замечали.

– Не помню никакого мусоропровода, – быстро проговорила Римма.

Она не знала, зачем это сказала. Не знала, зачем стоит здесь, вместо того чтобы оттолкнуть Диму и убежать. Прочь, прочь отсюда! Можно сидеть с Глебом в номере, сославшись на простуду. Потом они уедут, и все забудется. Не будет Димы, не будет его губ и треугольника голой груди под расстегнутой рубашкой.

– Хелло! – улыбнулся он кому-то за ее спиной.

Глеб? О господи…

Похолодев, Римма обернулась и увидела молодую пару, выходящую из своего номера. Пришлось тоже улыбнуться, отвечая на приветствие.

– Пусти меня, я пойду, – пробормотала она, когда постояльцы удалились.

– Сейчас, – сказал Дима. – Только спрошу кое о чем. Но не у всех на виду, ладно?

– Что ты…

Договорить Римма не успела. По иронии судьбы, спасаясь бегством, она сама не заметила, как ноги привели ее к Диминой двери. Он уже отворил ее и теперь мягко заталкивал Римму внутрь.

– Нет! – воскликнула она. – Я не хочу.

Это было ложью. Она не оказалась бы здесь, если бы действительно не хотела. Он тоже это знал и потому изогнул губы в саркастической улыбке.

– Не бойся, – сказал он. – Мы ведь не чужие.

– Чужие, – отрезала Римма. – Что ты хотел спросить?

– Проходи. – Он взял ее за руку и завел в комнату, оказавшуюся раза в полтора больше той, которую оплатил Глеб. – Выпьешь чего-нибудь?

– Нет!

Она уперлась ступнями в пол, сопротивляясь. Одна рука находилась в ласковых, но твердых Диминых пальцах, вторая придерживала халат, полы которого расходились все сильнее.

– Чего ты испугалась, глупенькая? – дышал он ей в ухо. – Это же я, твой Дима. «Deamon Lover», помнишь?

От его шепота по коже пробежали мурашки.

– Ты хотел что-то спросить, – пробормотала Римма, хватаясь за этот предлог, как утопающий за соломинку.

– Хотел. – Он подошел к ней вплотную и обхватил за талию. – Очень хотел.

– Так спрашивай.