Теперь я твоя мама - [39]

– Ради всего святого, Роберт…

– Мне надо знать.

– Но это не дает тебе права задавать подобные вопросы. Я никогда не расспрашивала тебя о прошлом.

– Это другое дело. Полицией было сделано все, что в человеческих силах, чтобы найти Исобель. Но вы двое постоянно критикуете мое начальство. Это чувствуется во всем, что вы говорите, особенно после того, как запустили кампанию.

– Значит, этот допрос из-за твоего начальства и из-за того, что оно думает о тебе, ну и обо мне?

– Нет, Карла. Я спрашиваю тебя как муж. Кто для тебя Эдвард Картер?

– Друг, – ответила она. – Человек, который хочет помочь нам.

Она нагнулась, чтобы поднять обрывки газеты. Он опустился на корточки, чтобы помочь ей. Если бы он прикоснулся к ней, они бы тут же упали на пол и занялись сексом, быстрым и страстным. Возможно, после этого они смогли бы поделиться переживаниями, разделить боль, обсудить ее секрет. Но Роберт отвернулся – возможно, он ждал, что Карла сделает первый шаг, – и, словно чувствуя ее замешательство, выронил клочки бумаги на пол. Потом издал звук, какой, наверное, издают животные, попавшие в западню, выпрямился и вышел из комнаты, из их дома, прочь от надежды, что, если бы он остался хотя бы на секунду дольше, они смогли бы растопить свое горе вместе.

Письма продолжали приходить – иногда чаще, иногда реже, в зависимости от того, как часто о ней писали газеты. После последней пресс-конференции становилось все труднее не давать общественности забыть об Исобель. Пресс-конференция стала водоразделом, до которого люди еще следили за каждым поворотом расследования. Потом они двинулись дальше.

В то утро, когда Карла спустилась в прихожую, в почтовом ящике лежало только одно письмо. Она оставила его нераспечатанным на кухонном столе. Она опаздывала, а Гиллиан будет ждать ее к завтраку.

Со времени годовщины пропажи Исобель силы начали быстро покидать Гиллиан, хотя она все равно каждое утро поднималась пораньше. Когда стояла хорошая погода, они обычно гуляли по набережной Сандимаунт, которая была недалеко от дома.

Карла вспомнила о письме, только когда вернулась вечером домой. Она посмотрела на марку. Клэр. В детстве она однажды ездила туда на выходные. Домик в Лехинче с видом на море. Она ездила на ослике по пляжу, а Лео засыпал ее песком по самую шею, как в фильме «Конец игры». Она вспомнила Буррен, странное образование из камней: как было здорово прыгать через них с братом, а потом лежать, прикидываясь мертвой, под плитами дольмена.

Рокроуз

Маолтран

Клэр

12 ноября 1994 года

Уважаемая Карла!

Хочу выразить соболезнования вам и вашему мужу. Ваша борьба тронула меня до глубины души. Я постоянно надеюсь, что в деле поисков вашей дочери произойдет прорыв. Как и вся страна, я думал, что она найдется в той промышленной зоне и вашим страданиям придет конец. К сожалению, этого не случилось. У меня не укладывается в голове, как кто-то может быть таким жестоким, поэтому я предполагаю, что человек, который сделал тот телефонный звонок, был душевнобольным. Я хотел написать вам еще тогда и сказать, что я восхищаюсь вашей смелостью и выдержкой, но не хотел вмешиваться в вашу личную жизнь.

Однако после кошмарной пресс-конференции на прошедшей неделе и из-за отвратительного освещения этих событий отдельными печатными изданиями я просто обязан был связаться с вами и выразить свое отношение к этой ситуации.

Не позволяйте им отвлечь вас от поисков или заставить потерять мужество. Если бы вера могла двигать горы, то вы спровоцировали бы землетрясение. То, что покоится на дне, обычно очень хрупкое и непостоянное. Раньше или позже – я всем сердцем надеюсь, что раньше! – появятся трещины, и вы воссоединитесь с Исобель.

Пожалуйста, не сочтите, что я сравниваю свою потерю с вашей, но я понимаю боль разлуки с ребенком. Мой сын живет в Канаде, но мне повезло, я не теряю с ним контакта. Я надеюсь, что скоро вы оставите это ужасное время позади и будете смотреть в будущее вместе с дорогой дочерью.

Искренне ваш,

Дэвид Доулинг.

Позвонил Роберт, чтобы сказать, что вернется поздно. Шарон Бойл собиралась уволиться из отряда и уехать в Австралию. В тот вечер должна была состояться прощальная вечеринка. Карла гадала, каково это – улететь на другой край света. Бросить все и начать сначала. Иногда, когда у нее уже не было сил, она пыталась представить, какой была бы жизнь, если бы Исобель родилась мертвой. Они бы ее похоронили и оплакали. Что было бы, если бы она никогда не чувствовала теплого прикосновения к коже ее малышки, ее губ на своих сосках? Была бы боль сильнее? Если бы она никогда не чувствовала запаха новорожденного ребенка, такого сладкого и кислого одновременно, никогда не слышала тоненького писка или уверенного плача, который требовал, чтобы Исобель Гарднер получила место в светлом большом мире? Смогли бы в таком случае она и Роберт жить дальше в другой реальности? Если бы присутствие Исобель на земле закончилось маленьким крестом на кладбище, тогда они смогли бы получить второй шанс на счастье, вместо того чтобы запутаться в липкой паутине ожидания. Постоянного ожидания телефонного звонка.