Она всю ночь прокорпела над переводом и к утру уже подпевала на русском языке слова тронувшей её до глубины души песни:
Как плачет сердце,
Только Богу слышно.
Укрылась боль
На дне моей души.
Скорблю о павшем,
Обращаясь к свыше…
Моя молитва —
Стон в ночной тиши.
Припев.
Услышь, Израиль!
Боже всемогущий!
Ты дал мне
Жизнь,
Любовь
И солнца свет.
Глаза сухи.
Плач сердца, душу рвущий.
И тишина.
Покоя только нет.
Услышь, Израиль!
Голос одинокий.
Дух укрепи.
От страха жить — спаси.
И кружат мысли —
Правда так жестока.
Душа кричит,
В ней не осталось сил.
Остановилось время.
Сердце плачет.
В коротком миге
Вижу жизнь свою.
От неизбежности
В молитве прячусь.
Надежда
Замирает
На краю.
В среду двадцать третьего ноября, за неделю до операции Галя, Вера возвращалась в своём автомобиле с очередного заседания литературного салона и нечаянно, вместо магнитофона включила радио, и, услышала сообщение о страшном теракте, произошедшем на выезде из сектора Газа.
Легковой автомобиль, начинённый взрывчаткой, вместе с водителем врезался в автобус, перевозивший военных из базы на территорию Израиля.
По сообщению военных корреспондентов, в автобусе находились в основном солдатки, среди них есть многочисленные погибшие и раненые.
Сердце у Веры дрогнуло — в таком автобусе всегда доезжала до рейсового Наташа, и именно в среду она должна была выходить из базы на последний перед демобилизацией двухнедельный отпуск, и собиралась побыть рядом с Верой, во время всей процедуры, связанной с судьбоносной операцией Галя.
По дороге в общежитие Вера из каждого телефонного автомата звонила Оферу, то на работу, то на домашний телефон, но тот не отвечал.
Девушка с отчаянья позвонила на коммутатор его полицейского участка и здесь ей сообщили, что Офер Крумер срочно выехал в больницу «Сорока», в Беер-Шеву.
Вера резко развернула машину и понеслась в больницу.
Наташенька, милая моя подружка, не уходи от меня, я страшная эгоистка, я последняя сволочь, но умоляю тебя боже, пусть с ней будет всё хорошо, не допусти такого, что я потеряю свою лучшую подругу, она ведь такая хорошая, она мне дороже самой себя…
Слёзы заливали глаза, и она почти ничего не видела перед собой.
Ей уже несколько раз сигналили встречные машины и из их открытых окон в её адрес неслась злобная ругань.
Вера, кое-как припарковала свой автомобиль и бегом понеслась в приёмный покой.
Там творилась жуткая неразбериха — врачи прямо на месте оказывали первую помощь многочисленным раненным девушкам в солдатской форме, отовсюду слышались стоны, крики и плач.
Очумевшая от горя Вера вместе со страдающими от боли солдатками кричала, рыдала, умоляла и ей, наконец, сообщили, что Натали Шехтер сейчас находится в операционной.
Никто не мог ничего сказать девушке о нынешнем положении Наташи, но сообщили, что её доставили в больницу крайне в тяжёлом состоянии и срочно отправили на операцию.
Вере подсказали, как пройти в хирургическое отделение и, где находится операционная — возле закрытых плотно дверей в пластиковом кресле, обхватив голову руками, сидел большой сильный мужчина и, не стесняясь, в голос плакал.
Вера присела в рядом стоящее кресло, уронила свою голову на колено Офера и затряслась в не сдерживаемом плаче — у них не было друг для друга слов утешения.
Порозовели облака,
Вобрав в себя цвет крови,
А слово смерть звучит в строках
В час для страны суровый:
Потёмок смерти не боюсь,
Она придёт когда-то,
От хвори, старости, в бою: —
Наградою, расплатой.
Под солнцем раскалён песок,
В нём трещины, как раны,
А цвет земли — граната сок,
Не кажется здесь странным.
Что ворошить святой тонах,
Минувшие победы —
Звенит крик боли в небесах,
Нет слёз оплакать беды.
Земли хватает для могил,
И жить хватило б места,
А мы шагаем по крови
Дорогой неизвестной:
Не смерть страшна, а жить боюсь
С тяжёлою утратой —
Молитв не знаю, но молюсь
За этот мир треклятый!
