Теория механизмов и души - [28]

   Печатная машинка мелодично звякнула, отдавая бумагу. Ту Трум бросил взгляд на напечатанные символы -- и нахмурился, перевёл внимательный напряжённый взгляд на машината. Мух как-то весь подобрался и насторожился, и это мне очень не понравилось.

   С другой стороны, испуганным и встревоженным он тоже не выглядел, скорее -- заинтригованным и озадаченным.

   -- А заведи-ка ты его снова, -- предложил Миришир, передавая мне лист бумаги. Моя протянутая ладонь едва заметно дрогнула, но тем не менее желания развернуться и выбежать прочь с криком "я не хочу всего этого помнить" не возникло. Да, страшно, жутко, но... интересно. Страх будоражил и горячил кровь, и это было неожиданно приятно.

   Бросив взгляд на нечёткие неровные буквы, я нервно закусила губу и перевела взгляд обратно на машината, силясь взять себя в руки и разобраться в поднявшейся в душе буре эмоций.

   Два слова, семь знаков -- "Я ЖИВОЙ".

   -- Забавно. Если это его создатели пошутили, шутка достойна памяти в веках, -- задумчиво и как-то не слишком весело хмыкнул Мух.

   -- Интересно, что именно он имел в виду? -- голос тоже дрогнул, но я всё-таки подошла к машинату ближе и протянула руку к торчащему в его груди заводному ключу. Повернула на оборот и поспешно отстранилась.

   -- Вот и попробуем это выяснить. Ты нас понимаешь? -- поинтересовался Миришир у болвана, тот в ответ медленно качнул головой. -- То есть как? "Не понимаю"? -- удивлённо уточнил мужчина, а железная кукла повторила жест.

   -- Погоди! -- вдруг осенило меня. Иррациональный страх стал потихоньку отступать, ему на смену пришло немного суетливое оживление и жажда деятельности. Да, живой, что бы он ни имел в виду. Да, всё происходящее кажется невероятным. Да, неподвижные объективы выглядят особенно жутко, если знать, что по ту сторону их находится кто-то разумный и желающий непонятно чего. Но... это было самое удивительное, с чем мне доводилось столкнуться в своей жизни! Ожившая мистическая сказка, загадка в разы более увлекательная, чем пространство за тучами и любой самый смелый технический проект. -- У Геша голова только в горизонтальной плоскости вращается! Он старая модель, он просто не умеет кивать. Давай так, на "нет" ты качаешь головой, на "да" двигаешь рукой вверх-вниз, -- обратилась я к болвану. -- А на "не знаю" -- двигаешь рукой из стороны в сторону.

   Как показали дальнейшие расспросы, последнее уточнение оказалось очень кстати: "не знаю" был самый популярный ответ.

   Так, наш собеседник не знал, кто он или что -- человек или программа, не знал, откуда он взялся, в общем, не знал о себе ровным счётом ничего, но почему-то воспринимал себя существом мужского пола и был совершенно уверен в напечатанных словах: он считал себя живым. С одинаковой лёгкостью понимал оба языка, причём знал их очень хорошо, как знают только образованные и начитанные люди; ну, или в его памяти просто содержалось несколько словарей. Никакой отложенной команды машинат тоже не помнил и не мог объяснить, почему так рванулся вчера к выходу. Мух предположил, что болван просто запаниковал, и эту версию приняли основной: сам Геш, подумав, тоже с ней согласился. Да и на вопрос о собственном видении дальнейшей своей жизни машинат ответил пресловутое "не знаю".

   Разговор получился на диво выматывающий. Информации в сухом остатке оказалось ничтожно мало, но на её выяснение мы потратили часа три, и вымотались в конце концов страшно. Но был от всего этого один неоспоримый плюс: я окончательно перестала бояться.

   Когда Мух предложил закругляться, был уже второй час ночи, в голове у меня звенело, а мысли казались вязкими и тягучими, как свежий клей. Оставлять странную искру в мастерской мне по-прежнему не хотелось, но развинчивать машината без разрешения теперь, когда стало окончательно ясно, что это вполне разумное существо, было совестно. Впрочем, мнение нашей находки неожиданно совпало с моим, она предпочла покинуть неподвижное (заводить машината среди ночи было некому, а сам он с этим справиться не мог) тело. Первое же предположение, почему, железный собеседник подтвердил: его напрягала собственная неподвижность.

   Уяснить, как кристалл памяти воспринимает и воспринимает ли вообще окружающий мир за пределами механической куклы, мы с Мириширом так и не сумели. На все вопросы и уточнения машинат только разводил руками и отвечал "не знаю": кажется, и сам толком не понимал. Учитывая, что его знакомство с миром началось вчера в моей мастерской, такую неуверенность "новорожденному" вполне можно было простить.

   Сегодня сил обсуждать события вечера не осталось даже у неугомонного Муха. Я вынула кристалл из головы болвана, вытолкала друга из мастерской и, переодевшись в халат, отправилась стелить тому в комнате для гостей.

   Падала в кровать я с надеждой, что в этот раз обойдётся без кошмаров, но даже толком поворочаться и поволноваться на эту тему не успела -- заснула, едва накрывшись одеялом.

   Утро началось к полудню и, по счастью, обошлось без потрясений. Не будили меня ни страшные сны, ни гость, ни пришедшая экономка. Первое оказалось особенно приятно; вспомнить, что именно мне снилось, я толком не сумела, но это "что-то" явно было приятным. Сон оставил после себя ощущение лёгкости и оптимистичный настрой, сейчас мне верилось, что мы со всем справимся и никаких грандиозных неприятностей разумная искра не принесёт. Глупо, конечно, и наивно, но настроение всё равно было хорошим.