Теория механизмов и души - [24]

   С учётом сна, а также тяжеловатой после вчерашнего головы и неприятного привкуса во рту, настроение моё предсказуемо было паршивым. В пику эмоциям вечера, окружающий мир и его обитатели вызывали только глухое раздражение, избавиться от которого не помог даже душ. В таком настроении я предпочитала избегать общения с кем бы то ни было, и по счастью круг общения на сегодня как раз предполагался очень узким, один поломанный Геш. Госпожа ту Мирк в связи с извержением не придёт, местные жители без срочной надобности стараются в такие дни носы наружу не высовывать.

   Может, вечером забежит Мух, чтобы проверить, как идёт ремонт, этого никакое извержение не остановит. Но то -- вечером, а пока я, во-первых, ни на ком не буду срывать дурное настроение, а во-вторых, дополнительно испортить мне его тоже, надо надеяться, будет некому.

   Пока принимала душ и избавлялась под тёплой водой от остатков кошмара и части неприятных ощущений, вспомнился ещё один привет со Светлой стороны, и меня вдруг окатило страхом. А ну как пропала искра? С трудом удержала себя на месте и заставила спокойно смыть мыло, вытереться и накинуть халат, и только после этого вернулась в спальню.

   Часы, как и следовало ожидать, лежали там, где я их оставила -- на прикроватной тумбочке, и кристалл оказался на месте. От сердца отлегло, и я уже без спешки двинулась в кухню, раздумывая над собственным поведением и пытаясь отыскать причину паранойи.

   Стоило потерять искру из поля зрения, и меня начинал преследовать иррациональный страх. В мыслях толпились многочисленные картины возможных бедствий, которые непременно произойдут, как только я окажусь в другой комнате. Это можно было бы объяснить предчувствием грядущих неприятностей, если бы не одно "но": когда искра оказывалась под рукой, я переставала нервничать совершенно, будто кто-то отключал рубильник. Сейчас кристалл памяти лежал в кармане халата, и я была настолько безмятежна, будто ничего странного не произошло вовсе. Даже осадок кошмара быстро растаял, и за время короткого пути в кухню настроение почти выправилось. Когда же я заварила огру и соорудила на тарелке вершину собственного кулинарного искусства -- несколько кривоватых бутербродов -- жизнь как будто окончательно наладилась.

   -- Ну, здравствуй, железный друг, -- поздоровалась я с Гешем, проходя в мастерскую, и внимательно огляделась. Механический кодовый замок при входе сработал правильно, никаких признаков чужого присутствия не нашлось и внутри. Как изначально и подсказывала логика, никто в мастерскую за время моего отсутствия не вломился, и это радовало.

   Переодевшись и сунув мешочек с кристаллом в кармашек на браслете, я принялась укладывать Геша на "операционный" стол, тихо ругаясь и досадуя на себя, что не сделала этого вчера при помощи Муха -- было бы проще. Столов у меня в мастерской три: один для "чистых" работ с мелкими сложными и капризными деталями, на котором я занималась изучением искр, один грубый верстак для совсем грязных работ, зажатый между станками, и один -- собственно, основной, на котором можно было разложить тот или иной агрегат. Этот стол тоже подвижный, ещё и на домкрате, но повозиться всё равно пришлось, особенно, переворачивая Геша на спину. Но где-то за час я, хоть и взмокла, справилась, и машинат предстал передо мной во всей своей покалеченной красе.

   Много времени ушло на диагностику, результат которой оказался весьма оптимистичным. Кое-какие детали пришли в негодность, кое-какие -- помялись, но, главное, все нужные запчасти имелись в наличии. Можно сказать, повезло: такой удар мог нанести гораздо больший ущерб, пришлось бы менять чуть не половину движителя. Пожалуй, я имела все шансы справиться с этой работой сегодня, и с энтузиазмом принялась за выполнение этого плана.

   Здесь, под землёй, толчки ощущались слабее, но всё равно пришлось запустить специально для этой цели установленный сейсмометр и обойтись без патефона: прибор сигнализировал, когда колебания достигали определённого предела, но делал это довольно тихо. Ложную тревогу чувствительная система поднимала часто, но лучше было лишний раз отвлечься на несколько секунд, чем дрогнувшей рукой всё испортить.

   В итоге к вечеру я совершенно вымоталась от этих постоянных остановок в неожиданный момент, а в ушах уже звенело от постоянных срабатываний сейсмометра. Правда, через какое-то время я сообразила, что звенит не в ушах: надрывался отдельный дверной звонок, проведённый в мастерскую как раз на тот случай, если госпожа ту Мирк не может открыть дверь.

   Сообразила, что время как раз к вечеру, и ту Трум, должно быть, выполнил своё обещание и явился для участия в эксперименте. Пришлось бросать всё и бежать наверх: держать гостя на пороге, когда Домна ворчит и ругается, это не просто дурной тон, это почти преступление.

   Мух ввалился в прихожую с жаром, грохотом и запахом серы пополам с гарью.

   -- Я уж думал, у тебя под дверью меня и откопают через пару сотен оборотов, -- проворчал он, переходя в основную трансформацию. Я едва успела отшатнуться, чтобы воздушный поток системы вентиляции окатил только Миришира и не испачкал меня пеплом, поднятым в воздух. Понимаю, что я и так не очень чистая, но надо знать меру. -- Как поживает наш железный приятель?