Теория каваии - [54]
Каваии, при всей своей эфемерности и уязвимости, вдруг с легкостью может превратиться в нечто опасное. В фильме «Гремлины-2» показано, как в современном, утопающем в кавайности обществе из-за какой-то мелочи происходит необратимая катастрофа. Однако это не просто фантазия режиссера. В один прекрасный момент на поверхность вылезут все те психологические и исторические обстоятельства, которые пока что скрыты под вуалью каваии, и тогда в нашем обществе случится катастрофа. Какую форму она примет, неизвестно никому. Единственное, что мы можем знать наверняка: от столкновения с действительностью нас отделяет всего лишь тонкая пленка каваии и только благодаря ей катастрофы до сих пор не случилось.
Сумерки каваии уже не за горами. Будто бы не замечая этого, каваии торжествует и еще сильнее гордится своей властью над нашим воображением, в то время как его ослепительный авторитет в качестве мифа современного общества постепенно сходит на нет.
Послесловие
Когда из редакции издательства «Тикума» ко мне обратился Цутиро Нагата с вопросом, а не хочу ли я написать о каваии, как раз был конец 2002 года и у меня была запланирована публичная лекция о Генри Дарджере в одной картинной галерее.
Как я уже писал в шестой главе, этот ненормальный художник-самоучка родился в Чикаго в середине XIX века, страдал от чрезмерной замкнутости, не имел ни друзей, ни знакомых, всю жизнь прожил, не зная, чем мальчики отличаются от девочек, упорно продолжал писать историю семерых крошек, которые защищают свое царство, и рисовать к ней иллюстрации и закончил свою жизнь в полной безвестности. Узнав, что комнату, где он жил, собираются сломать, я первым же делом позвонил по международной связи непосредственному владельцу дома в Чикаго и попросил его подождать. Через три дня я прилетел на место и, к счастью, успел прикоснуться к оставшимся после Дарджера оригиналам его произведений.
Что же такого обнаружилось в тогдашнем моем сообщении? Нагата уловил мой интерес к миниатюрам и объектам ностальгии и предложил мне написать культурно-историческое исследование о феномене каваии. Тема глубокая и любопытная, но поначалу у меня вовсе не было внутренней уверенности в том, что я смогу написать об этом целую книгу. Во-первых, у меня не было достаточных знаний о современной девичьей культуре, но даже если бы и были, нужно ведь выйти за пределы того, чем каваии является для девочек. Во-вторых, разумеется, я частенько слышал о молодых людях, которых называют отаку, но не испытывал ни малейшего интереса к их педантичным обсуждениям, не допускающим вмешательства аутсайдеров, да и о японской манге и анимэ я не имел никакого представления, кроме каких-то случайных, обрывочных сведений.
За это время в роли специального посланника от Агентства по делам культуры Японии я успел побывать в Израиле, Сербии и Черногории: дважды за один год мне пришлось увидеть, что такое общество военного времени, как в нем устроены субкультуры, что такое культурный застой, свойственный оккупированным странам. По возвращении домой меня в очередной раз поразили жизнеспособность и разнообразие японских субкультур, находящихся в авангарде мирового общества потребления, а также их способность преодолевать границы. Тогда-то во мне и созрело решение погрузиться в феномен каваии. Теперь, закончив книгу, я покорно жду критики самого разного характера со стороны специалистов по сравнительной культурологи, а также исследователей анимэ.
Мне очень повезло, что студенты университета Мэйдзи Гакуин (мое основное место работы), а также студенты университета Акита, где я одно время читал лекции, любезно согласились ответить на семь вопросов из анкеты на тему каваии. Во время написания книги эти ответы стали для меня «мясом», основным источником «живых» сведений о предмете. Я выражаю благодарность всем своим ста сорока пяти респондентам. Благодаря двум моим студенткам, Хитоми Курихаре и Фуми Итосэ, мне удалось собрать массу полевого материала, а их пояснения сильно помогли мне в работе. Я получил множество советов и замечаний на тему каваии от самых разных людей. Всем тем, кто мне помогал, я хотел бы сказать большое спасибо.
Что касается книги, то одна из ее частей была представлена в виде устного доклада в японском обществе по изучению кинематографа (которое находится в моем кабинете на отделении искусства филологического факультета университета Мэйдзи Гакуин), после чего в сентябре эта часть была пересмотрена в ходе лекций в двух канадских университетах — Йорк и Макгилл. Другую часть книги под названием «Что такое каваии?» я представил на открывшемся в Циндао симпозиуме по азиатскому кино, который был организован Пекинской киноакадемией в октябре того же года. Я выражаю глубокую признательность всем тем, без кого эти выступления не состоялись бы.
15 сентября 2005
Инухико Ёмота
Токио, Кагурадзака
Кто такие интеллектуалы эпохи Просвещения? Какую роль они сыграли в создании концепции широко распространенной в современном мире, включая Россию, либеральной модели демократии? Какое участие принимали в политической борьбе партий тори и вигов? Почему в своих трудах они обличали коррупцию высокопоставленных чиновников и парламентариев, их некомпетентность и злоупотребление служебным положением, несовершенство избирательной системы? Какие реформы предлагали для оздоровления британского общества? Обо всем этом читатель узнает из серии очерков, посвященных жизни и творчеству литераторов XVIII века Д.
Мир воображаемого присутствует во всех обществах, во все эпохи, но временами, благодаря приписываемым ему свойствам, он приобретает особое звучание. Именно этот своеобразный, играющий неизмеримо важную роль мир воображаемого окружал мужчин и женщин средневекового Запада. Невидимая реальность была для них гораздо более достоверной и осязаемой, нежели та, которую они воспринимали с помощью органов чувств; они жили, погруженные в царство воображения, стремясь постичь внутренний смысл окружающего их мира, в котором, как утверждала Церковь, были зашифрованы адресованные им послания Господа, — разумеется, если только их значение не искажал Сатана. «Долгое» Средневековье, которое, по Жаку Ле Гоффу, соприкасается с нашим временем чуть ли не вплотную, предстанет перед нами многоликим и противоречивым миром чудесного.
Книга антрополога Ольги Дренды посвящена исследованию визуальной повседневности эпохи польской «перестройки». Взяв за основу концепцию хонтологии (hauntology, от haunt – призрак и ontology – онтология), Ольга коллекционирует приметы ушедшего времени, от уличной моды до дизайна кассет из видеопроката, попутно очищая воспоминания своих респондентов как от ностальгического приукрашивания, так и от наслоений более позднего опыта, искажающих первоначальные образы. В основу книги легли интервью, записанные со свидетелями развала ПНР, а также богатый фотоархив, частично воспроизведенный в настоящем издании.
Перед Вами – сборник статей, посвящённых Русскому национальному движению – научное исследование, проведённое учёным, писателем, публицистом, социологом и политологом Александром Никитичем СЕВАСТЬЯНОВЫМ, выдвинувшимся за последние пятнадцать лет на роль главного выразителя и пропагандиста Русской национальной идеи. Для широкого круга читателей. НАУЧНОЕ ИЗДАНИЕ Рекомендовано для факультативного изучения студентам всех гуманитарных вузов Российской Федерации и стран СНГ.
Эти заметки родились из размышлений над романом Леонида Леонова «Дорога на океан». Цель всего этого беглого обзора — продемонстрировать, что роман тридцатых годов приобретает глубину и становится интересным событием мысли, если рассматривать его в верной генеалогической перспективе. Роман Леонова «Дорога на Океан» в свете предпринятого исторического экскурса становится крайне интересной и оригинальной вехой в спорах о путях таксономизации человеческого присутствия средствами русского семиозиса. .
Д.и.н. Владимир Рафаилович Кабо — этнограф и историк первобытного общества, первобытной культуры и религии, специалист по истории и культуре аборигенов Австралии.
Мэрилин Ялом рассматривает историю брака «с женской точки зрения». Героини этой книги – жены древнегреческие и древнеримские, католические и протестантские, жены времен покорения Фронтира и Второй мировой войны. Здесь есть рассказы о тех женщинах, которые страдали от жестокости общества и собственных мужей, о тех, для кого замужество стало желанным счастьем, и о тех, кто успешно боролся с несправедливостью. Этот экскурс в историю жены завершается нашей эпохой, когда брак, переставший быть обязанностью, претерпевает крупнейшие изменения.
Пятитомная «История частной жизни» — всеобъемлющее исследование, созданное в 1980-е годы группой французских, британских и американских ученых под руководством прославленных историков из Школы «Анналов» — Филиппа Арьеса и Жоржа Дюби. Пятитомник охватывает всю историю Запада с Античности до конца XX века. В первом томе — частная жизнь Древнего Рима, средневековой Европы, Византии: системы социальных взаимоотношений, разительно не похожих на известные нам. Анализ институтов семьи и рабовладения, религии и законотворчества, быта и архитектуры позволяет глубоко понять трансформации как уклада частной жизни, так и европейской ментальности, а также высвечивает вечный конфликт частного и общественного.
Джинсы, зараженные вшами, личинки под кожей африканского гостя, портрет Мао Цзедуна, проступающий ночью на китайском ковре, свастики, скрытые в конструкции домов, жвачки с толченым стеклом — вот неполный список советских городских легенд об опасных вещах. Книга известных фольклористов и антропологов А. Архиповой (РАНХиГС, РГГУ, РЭШ) и А. Кирзюк (РАНГХиГС) — первое антропологическое и фольклористическое исследование, посвященное страхам советского человека. Многие из них нашли выражение в текстах и практиках, малопонятных нашему современнику: в 1930‐х на спичечном коробке люди выискивали профиль Троцкого, а в 1970‐е передавали слухи об отравленных американцами угощениях.
Оноре де Бальзак (1799–1850) писал о браке на протяжении всей жизни, но два его произведения посвящены этой теме специально. «Физиология брака» (1829) – остроумный трактат о войне полов. Здесь перечислены все средства, к каким может прибегнуть муж, чтобы не стать рогоносцем. Впрочем, на перспективы брака Бальзак смотрит мрачно: рано или поздно жена все равно изменит мужу, и ему достанутся в лучшем случае «вознаграждения» в виде вкусной еды или высокой должности. «Мелкие неприятности супружеской жизни» (1846) изображают брак в другом ракурсе.