Теория государства - [47]

Безусловно, демократия не исчерпывается процедурой конкурентных выборов, оформляющих и дополняющих публичное соперничество различных элитных групп, потенциалом «мирной» смены власти, rule of law и т. д. Это элементы одной из разновидностей современной демократии – либеральной демократии. Режим вообще не исчерпывается процедурами или потенциалами. С другой стороны, очевидно, что от того же сведения демократии к процедуре всего полшага до признания олигархической сущности западных либерально-демократических режимов.[357]

Дзоло, обобщив идеи Шумпетера и его единомышленников и последователей, объединил всех этих авторов в «неоклассическую школу демократии». По его оценке, характерная черта их однозначно элитистского учения – «попытка избежать любого противопоставления элитистских тезисов традиции классической демократии. Для таких авторов, как Моска, Михельс и Парето, элитизм был реалистическим и консервативным (пусть порой и открыто авторитарным и антидемократическим) возражением радикально-демократическому и социалистическому прогрессизму но у представителей неоклассической школы функция элит стала, по-видимому, чем-то не столько направленным против демократии, сколько главным содержанием, сутью демократии». Для них «„реальная демократия“ демократична потому, что она является элитарным режимом, который в то же время остается плюралистическим и либеральным [выделено дзоло. – В. И.]».[358]

Приведу еще одно мнение, на этот раз Лео Штрауса, «анти-Шмитта»: «Что такое современная демократия? Как-то было сказано, что демократия – это вид политического режима, опирающийся на добродетель. Демократия – это политический режим, при котором все или большинство взрослых являются людьми добродетели, и поскольку добродетель, кажется, требует мудрости, то режим, в котором все взрослые люди или же их большинство добродетельны и мудры, или режим, при котором все или большинство взрослых развили свой разум до высокой степени… одним словом, демократия предназначена быть аристократией, расширившейся до всеобщей аристократии. […]

Существует целая наука, которую я, как и тысячи других людей, преподаю как профессионал, политическая наука, которая, так сказать, не имеет иной темы, кроме сопоставления изначальной концепции демократии или того, что можно назвать идеалом демократии, с демократией как она есть. Согласно крайнему взгляду, господствующему в этой профессии, идеал демократии был полнейшим заблуждением, и единственной вещью, имеющей значение, является функционирование демократий и поведение людей при демократиях. Современная демократия, поскольку она не является всеобщей аристократией, была бы властью массы, если бы не тот факт, что массы не умеют править, а управляются элитами, то есть группами людей, по той или иной причине находящихся наверху или имеющих неплохой шанс там оказаться [выделено мной. – В. И.]; говорят, что одной из важнейших добродетелей, требующихся для беспрепятственного функционирования демократии, в том, что касается масс, является электоральная апатия, то есть недостаток общественного духа; пусть, конечно, не солью земли, но солью современной демократии являются те граждане, которые не читают ничего, кроме спортивных страниц и разделов комиксов. Действительно, тогда демократия – это не правление масс, а массовая культура [выделено мной. – В. И.]. Массовая культура – это культура, которая может быть приобретена с помощью самых посредственных способностей, без какого бы то ни было умственного и морального усилия и по очень дешевой цене.[359]

Вряд ли тут еще нужны какие-то комментарии. Пожалуй, остается только процитировать Джованни Сартори, для которого демократия является лишь «системой, основанной на фиктивной воле большинства и, в сущности, изобретенной и поддерживаемой правлением меньшинства».[360]

5.33. Необходимо отметить, что благодаря своей демократической, либерально-демократической «маске» западные (а вслед за ними и многие незападные, но подражавшие западным) олигархии приобрели довольно специфические черты и свойства. «Маска», что называется, отпечаталась на лице. Если не приросла. Длительная практика массового вовлечения народонаселения в политику, имитации такого вовлечения, постепенное снятие почти всех формальных цензов (имущественного, религиозного, расового, гендерного, и пр.) и неформальных барьеров вкупе с культивированием политической конкуренции и плюрализма привели в итоге к опасному размыванию элит и, следовательно, олигархатов. Выяснилось, что чем тщательнее и дольше олигархия прячется за демократию, тем более «демократическим» – в смысле зависимости от демократических институтов и практик – становится процесс воспроизводства и ротации олигархии. Подчеркну: имеется в виду не увеличение прозрачности и понятности процесса, и тем более не повышение реальной роли электората в нем. Чтобы добиться признания и согласия на властвование, выиграть во внутриэлитной конкуренции, олигархам и претендентам на олигархический статус приходится все больше и все чаще идти на уступки «простому гражданину», «массовому избирателю», то есть заигрывать с ним, потакать его порокам, подстраиваться под него стилистически и ментально, то есть перенимать степень его примитивности и меру его невежества