Теория государства - [45]
Никакие революции, перевороты или «случайные» победы на выборах оппозиционных несистемных политиков ничего по существу в политическом режиме не меняют и не могут изменить. Можно «оседлать историю», то есть уловить и эффективно использовать протестные настроения масс, «народа», или просто воспользоваться ситуацией для того, чтобы войти в олигархат, стать его лидером, реорганизовать, провести ротацию и пр. Смена политических, религиозных, идеологических, социально-экономических, культурных парадигм зачастую сопровождается частичной или полной заменой олигархата (репрессиями, физическим истреблением старых олигархов). Но заменой олигархата, а не отказом от олигократии. Тут действительно действует «железный закон».[335]
Античная демократия (мерократия) в этой связи предстает исключением, которое подтверждает правило и которое его объясняет. В тех же Афинах демократия (мерократия) всегда дополнялась олигократией – тамошний олигархат включал политических лидеров как аристократического, так и незнатного происхождения, полководцев, богатых предпринимателей, политических активистов и пр. Так что античная демократия (мерократия) была олигархической, она не могла не быть олигархической.[336]
Уже после издания первой редакции этой книги я прочитал ряд работ государствоведа-«евразийца» Николая Алексеева, в одной из которых обнаружил мысли, весьма схожие со своими. Приведу лишь три цитаты:
«Можно признать […] весьма обоснованным взгляд, […] что в жизни государства действовал всегда закон „меньшего числа“, то есть ясно выраженное меньшинство было представителем культурных тенденций государства в мировой истории, а среди этого меньшинства еще более узкий слой фактически руководил государством».[337]
«Неофициально управляющей группой в демократии оказались партийные вожаки и партийные комитеты, та партийная олигархия, существование которой можно считать доказанным всеми честными исследователями западной партийной жизни. Официальными выразителями этой олигархии являются государственные органы современных демократий – парламенты, ответственные кабинеты и т. п.».[338]
«Если рассматривать проблему [организации власти] с точки зрения реальных властных отношений, то можно сказать, что никогда и нигде не существовало чистой монархии [автократии, монократии. – В. И.], ибо реально власть монарха всегда опиралась на известный ведущий слой и управляла при помощи правящей группы [курсив мой. – В. И.]. Исторически известные нам монархии все без исключения были аристократиями, опиравшимися на класс землевладельцев или на известные служилые группы. Но с таким же правом можно утверждать, что не существовало и демократии. То, что называлось в истории „демократиями“ […] и даже демократия современная […] по социальному существу своему было также чисто олигархическим образованием, знало прямое преобладание одних социальных слоев над другими… все это уполномочивает сделать вывод, что фактически все известные нам государства были олигархиями [выделено Алексеевым. – В. И.] и вообще не существовало никакого иного государства, кроме олигархического [выделено мной. – В. И.]».[339]
Алексеев, впрочем, сделав эти выводы, ими отнюдь не удовлетворился, притом что сам разрабатывал и пропагандировал, помимо прочего, элитистскую концепцию «ведущего слоя» и «управляющей группы», основанную на доктрине Парето. Он решил уйти от понятия олигархии и предложил собственную оригинальную терминологию, которая, однако, не прижилась.[340]
5.3.1. Тезис о демократической «маске» олигархии, думается, нуждается в дополнительных разъяснениях. Выше уже говорилось, что нация не может властвовать нигде и никак, в том числе потому, что ее «много». Олигархат же обычно не может править открыто потому, что его «мало»[341]. И потому что человечество культурно и социально «выровнялось» («выровнено»).
Исключения сейчас возможны лишь там, где сохраняются, консервируются традиционные политические культуры. Там же, где они разрушены либо основательно разложены, то есть практически повсеместно, олигархаты правят более-менее скрыто. Официально признавать подвластность наций не просто нежелательно, а невозможно. Представления о всеобщем политическом равенстве, о принадлежности власти нациям, о демократии (в смысле «народовластия») как о лучшей форме властвования стали в последние века общим местом и светским «символом веры». Они зафиксированы во множестве правовых актов, включая конституционные и международные. Ученые, публицисты и политические маргиналы, конечно, могут оспаривать и даже отрицать «нациоцентризм» и критиковать демократию[342], но ни один мало-мальски серьезный политик, политический карьерист (в любом смысле этого слова) никогда не позволит себе ничего подобного. Не следует игнорировать и то, что сами олигархи зачастую не считают себя таковыми, вполне искренне исповедуют «демократические ценности» и даже убеждены в «демократичности» своего властвования.
5.3.2. На Западе олигархии с XX в. «маскируются» почти целиком. При этом участие граждан в политике и управлении государством все чаще и все больше подменяется иллюзиями участия. В последние десятилетия благодаря, в том числе, значительному прогрессу в сферах политических технологий, pr и медиа, политический процесс часто сводится к красочным и динамичным постановкам. Это форма, за которой непропорционально мало содержания. Правда, очень убедительная для масс форма. Наиболее ярким примером стали президентские кампании в США с их праймериз, партийными конвентами и теледебатами.
В книге собраны публицистические и экспертные статьи Виталия Иванова, написанные в 2005–2007 годах. Автор определяет себя как охранителя и антиреволюционера, то есть последовательного сторонника власти и приверженца правых взглядов, враждебного одновременно левачеству и либерализму. Нисколько не скрывая своей ангажированности, напротив, всячески ее подчеркивая, он разбирает базовые политологические понятия (суверенитет, демократия, нация и пр.), анализирует идеологические опыты представителей власти, критически деконструирует тексты российских оппозиционеров (Илларионова, Белковского, Рогозина, Рыжкова) и зарубежных критиков Кремля.
Книга Виталия Иванова посвящена федеративным и смежным реформам, проведенным в 2000-х гг., и сопутствовавшим им политическим мероприятиям федеральной власти. Она написана «на стыке» юриспруденции, политологии и истории. Автор подробно разбирает реформу Совета Федерации, «реформу Козака», «губернаторскую реформу» и пр., при этом делая обширные экскурсы в новейшую историю государственного устройства и политической системы России (1990-х гг.). Автор не скрывает, что руководствуется охранительским подходом и полемизирует с критиками путинской политики, приводя обширную аргументацию.Для политиков, депутатов, государственных служащих, журналистов, преподавателей, студентов, аспирантов и соискателей, а также для всех, интересующихся проблематикой государственного строительства, политической историей и конституционным правом.
Новая книга политического философа Артемия Магуна, доцента Факультета Свободных Искусств и Наук СПБГУ, доцента Европейского университета в С. — Петербурге, — одновременно учебник по политической философии Нового времени и трактат о сущности политического. В книге рассказывается о наиболее влиятельных системах политической мысли; фактически читатель вводится в богатейшую традицию дискуссий об объединении и разъединении людей, которая до сих пор, в силу понятных причин, остается мало освоенной в российской культуре и политике.
Предлагаемая вниманию читателей книга посвящена одному из влиятельнейших философских течений в XX в. — феноменологии. Автор не стремится изложить историю возникновения феноменологии и проследить ее дальнейшее развитие, но предпринимает попытку раскрыть суть феноменологического мышления. Как приложение впервые на русском языке публикуется лекционный курс основателя феноменологии Э. Гуссерля, читанный им в 1910 г. в Геттингене, а также рукописные материалы, связанные с подготовкой и переработкой данного цикла лекций. Для философов и всех интересующихся современным развитием философской мысли.
Занятно и поучительно прослеживать причудливые пути формирования идей, особенно если последние тебе самому небезразличны. Обнаруживая, что “авантажные” идеи складываются из подхваченных фраз, из предвзятой критики и ответной запальчивости — чуть ли не из сцепления недоразумений, — приближаешься к правильному восприятию вещей. Подобный “генеалогический” опыт полезен еще и тем, что позволяет сообразовать собственную трактовку интересующего предмета с его пониманием, развитым первопроходцами и бытующим в кругу признанных специалистов.
Данная работа представляет собой предисловие к курсу Санадиса, новой научной теории, связанной с пророчествами.
А. Ф. Лосев "Античный космос и современная наука"Исходник электронной версии:А.Ф.Лосев - [Соч. в 9-и томах, т.1] Бытие - Имя - Космос. Издательство «Мысль». Москва 1993 (сохранено только предисловие, работа "Античный космос и современная наука", примечания и комментарии, связанные с предисловием и означенной работой). [Изображение, использованное в обложке и как иллюстрация в начале текста "Античного космоса..." не имеет отношения к изданию 1993 г. Как очевидно из самого изображения это фотография первого издания книги с дарственной надписью Лосева Шпету].
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.