Теодор Рузвельт. Политический портрет - [14]

Дикий Запад и Клио

Многие годы «американская мечта» пряталась в недосягаемой дали Запада, куда направлялись повозки переселенцев. К последней четверти века уже не осталось свободных земель. Тотчас же не стало того, что называли «аграрной демократией».

Со времен Томаса Джефферсона, когда свободный фермер был назван «самым ценным достоянием государства», со времен Эндрю Джексона, когда западный фермер пришел в Вашингтон, фермерская масса составляла основу буржуазно-демократического порядка. Дальнейшее развитие капитализма разрушило патриархальные устои. Владельцы крупных, наиболее продуктивных ферм, объединившись с железнодорожными магнатами, начали душить своих менее удачливых соседей. Основная культура ― пшеница резко упала в цене. Еще в 1881 году за бушель пшеницы платили 1 доллар 19 центов, а в 1890 году ― только 40 центов. Цена кукурузы за то же время понизилась с 63 до 26 центов. Даже «вечная ценность» ― земля стала резко дешеветь. Если во время последних пионеров, осваивавших незанятые земли, за акр платили 30 долларов, то в 1890 году ― менее 5 долларов. Многие фермеры топили свои жилища зерном: это было выгодней, чем продавать его ниже стоимости. В ряде мест скот уничтожали просто потому, что девать его было некуда.

Чем лучше работал фермер, тем меньше был его доход. Чем больше производилось продукта, тем дешевле он становился на рынке. Ни один фермер не мог поверить, что всему виной перепроизводство. О каком перепроизводстве идет речь, если в городах живут полуголодные рабочие, да и среди фермеров голод не был незнакомцем. Недопроизводство ― вот что видел разоряющийся фермер.

Кто, по мнению фермера, был его врагом? Прежде всего владельцы железных дорог, окружавшие станции элеваторами и регулировавшие закупочные цены. Тресты, устанавливавшие монопольные цены на мясо, инвентарь, технику, удобрения. Те, кто в легислатурах охраняли интересы денежных воротил и ничего не хотели сделать в защиту фермерских масс.

Фермера мучил следующий парадокс: когда ему нужны были средства для покупки орудий труда и удобрений, денег оказывалось до невозможного мало ― банки выдавали их под огромный процент. Когда же наступала пора реализации урожая, цены на сельхозпродукты падали, доллар становился недосягаем. Но вот урожай был скуплен оптовиками ― и доллар снова начинал падать, а цены расти. Спекулянты наживали на труде фермеров огромные состояния. В ответ фермеры могли выдвинуть лишь одно требование: заставьте печатные станки выпускать больше денег, тогда не будет недостатка в долларах, цены на сельхозпродукты вырастут и фермерский труд окупится. Это было наивное объяснение глубинной болезни капитализма. Под лозунгом «больше денег, больше серебряной монеты» собрались огромные фермерские массы.

В период президентства Гаррисона на Западе и Юге быстро выросла достаточно хорошо организованная сеть фермерских союзов. Вытесняемые на засушливые плато Скалистых гор, свободные фермеры оказались в невыносимых условиях. Урожаи падали, как и цены на сельскохозяйственные продукты. Невыплаченные долги по займам банкам были последним ударом. Пошли с молотка фермы Запада. Жители городов с восточного побережья приезжали, чтобы мельком взглянуть на свою новую собственность, недвижимость, политую потом разорившегося должника.

Не находя отклика ни в одной из двух общенациональных партий, фермеры выступили за создание независимого объединения. В 70-е годы возникает мощное «гринбековское» движение за суверенитет штатов, ограничение своевластия железнодорожных компаний и денежную реформу. Но сильнее оказалась вторая волна, когда отчаявшиеся фермеры 80-х годов начали массовое объединение политических усилий. В декабре 1889 года представители фермерских ассоциаций собрались в Сент-Луисе. Был создан союз под названием Национальный фермерский альянс. Пролетарии протянули им руку помощи. Организация «Рыцари труда» объявила о своем согласии с платформой альянса. Общие требования были таковы: закрытие национальных банков и выпуск необходимого объема бумажных денег; свободный выпуск серебряной монеты; налогообложение не должно быть таковым, когда одна группа населения наживается за счет другой части населения; железные дороги и телеграф переходят во владение государства.

Этот эмоциональный, хотя и неверно выраженный протест явился криком души миллионов американских граждан.

В сентябре 1883 года Рузвельт, получив приглашение поохотиться на бизонов, приехал в Литл Миссури, небольшое местечко в Дакоте. Ознакомившись с экономическими возможностями края, он заражается идеей заработать свой, полагающийся ему от американского бога, миллион в скотоводстве. Многоопытные (судя по разговорам) люди убеждают, что небольшая сумма, вложенная здесь, даст гарантированный барыш. Выдвигали аргументы: рынки Чикаго и Канзас-сити, близкие благодаря железным дорогам, ждут крупный рогатый скот, а вырастить его ничего не стоит, он сам поднимается на подножном корму. В последующие три года Рузвельт значительно поубавил отцовское наследство, вложив в скотобизнес более 50 тысяч долларов. Он купил два ранчо ― Чимни Батт и Элкхорн Ранч неподалеку от Литл Миссури и теперь подолгу отрывался от нью-йоркских дел, каждый раз уезжая на Запад с надеждой на экономическую удачу.