Тени улицы марионеток - [19]

— Люби меня, — попросил Каро.

— С удовольствием. Как мать, как любовница или как дочь? — звонко рассмеялась девушка.

Из соседней комнаты послышался скрип.

— Все вместе, все сразу... Можешь?

— Ну и дела! Попробую, — девушка погладила Каро длинными, чувственными пальцами. — Губа распухла... Били?

— Били.

— Бедняга. Но ты ведь тоже врезал ему по морде?

— Нет, — простонал Каро, и вдруг из его глаз хлынули горячие слезы.

— Что-нибудь серьезное?

— Все нормально.

— Что же ты плачешь?

— Просто так. Сердцу захотелось. Давно не плакал. Ты куда?

— За платком.

— Не надо, вытри руками.

Девушка еще крепче прижалась к Каро и нежно просунула бедро между его ног.

— Кажется, ты уже хочешь.

— Хочу.

— Иди ко мне.

— Нет, ты ко мне.

— Изнасиловать? — рассмеялась девушка.

— Угадала.

— Странный мужчина.

Постепенно действительность стала отступать и наконец растаяла, сгинула вовсе. Осталась лишь девушка: обрамленное пышными волосами красивое лицо, приоткрывшийся рот, полуприкрытые глаза, здоровая кожа, тугие груди, гибкое тело. «Истинную цену молодому телу может знать только стареющая плоть», — успел подумать Каро.

...Потом, когда они уже одевались при свете лампы, Каро взглянул на девушку и с удивлением обнаружил, что еще недавно казавшиеся пленительными, соблазнительными линии теперь уже не говорили ему ни о чем.

— Наверно, любовные игры лесбиянок очень красивы, — неожиданно для себя сказал Каро.

— Мне до лампочки. Но могу организовать, есть такая парочка. Платишь и смотришь сколько влезет, никаких проблем.

— Если заплачу, они покажут, как ходят в туалет? — раздраженно спросил Каро.

— Нет ничего легче. Зря ты злишься. На свете все продается, и это, наверно, не так уж плохо.

Каро открыл ее сумочку, бросил туда деньги и закрыл снова.

— Обанкротился? — пошутила девушка, причесываясь перед зеркалом и краешком глаза наблюдая за действиями Каро.

— Почти половина зарплаты, — отозвался Каро безо всякого желания вызвать к себе жалость.

— Не густо зарабатываешь. Только не грусти, все равно ни на что приятнее этого не потратил бы.

— Я и не жалею Ты спросила, я ответил.

Девушка oбернулась и улыбнулась Каро. Она была по-прежнему очаровательна, по-прежнему совершенна, пленительна, желанна.

«Какую ловушку придумал Господь! — подумал Каро. — Космический блеф. Если бы он не подбросил нам этот сладкий пирог, мы бы, наверно, не выполнили бы заложенную в нас программу, потому что ни черта не смыслим в ней». Он подошел к девушке и обнял ее. Желание вновь охватывало его.

— Время вышло, — мягко отстранила его девушка.

— Ты обычно стоишь у гостиницы?

— Что, следующую зарплату тоже хочешь растранжирить?

— А на что приятнее этого можно ее потратить? — пошутил Каро и они захохотали вместе.

— Деньги героя оставь на столе, — напомнила девушка.

— Сколько?

Она взяла у Каро несколько бумажек и швырнула на стол.

Падал мокрый снежок и таял, едва коснувшись земли.

12

Со дня убийства внутреннее состояние Врежа менялось день ото дня. Он постепенно становился замкнутым и молчаливым, избегал смотреть в глаза отцу. Даже в беседе с ним отводил взгляд, стараясь поскорее закончить разговор и нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу, при этом его лицо страшно напрягалось, не умея скрыть отвращение. Но бывало и так, что он подолгу исподтишка смотрел на отца, и выражение его лица то и дело менялось: гнев, недоумение, удивление, враждебность. Случалось, после долгого пронизывающего взгляда он вдруг срывался с места и бросался в объятия Каро. Изумляясь столь неожиданным эмоциональным порывам, Каро бывал бессилен отвести ласки сына и сам крепко прижимал его к себе. Однако чаще всего, измерив отца долгим взглядом, Вреж просто выбегал из дома с выражением брезгливости на лице. Каро был готов ко всему: его устраивало быть самым ненавистным для сына существом, лишь бы тот стал сильным, научился бороться, драться, выживать. Каро рассчитывал на то, что в один прекрасный день сын поймет его, но состояние резко менявшегося на глазах Врежа тем не менее удручало и тревожило. Правда, Каро надеялся, что эти явления связаны с переходным возрастом, но беспокойство все равно не покидало его душу.

Борьба живущих в сыне двух «я» была непримиримой и беспощадной: ни одно из них не могло достичь окончательной победы. Оба «я» настолько резко и быстро сменяли друг друга, что еще не устоявшаяся нервная система подростка не выдерживала такого напряжения — он был на грани срыва. Однажды Вреж вернулся домой, весь вымазанный в грязи, с побледневшим лицом и исцарапанными руками, бросился на диван в стал нервно грызть ногти.

— Я тебе тысячу раз говорил, оставь эту мерзкую привычку. Что за вид у тебя! Пойди умойся, — рассердился Каро.

Не шелохнувшись, словно ничего не слыша, Вреж продолжал грызть ногти, но вдруг вскочил с места и бросился к отцу. В глазах Врежа стояли слезы.

— Что случилось?

— Ничего, — равнодушно ответил Вреж, отпустил отца, вытер слезы и снова принялся грызть ногти, забравшись на диван. Через некоторое время, не глядя на отца, он произнес ледяным голосом: — Я убил ее.

— Убил? — испугался Каро. — Кого?

— Старухину кошку Мне хотелось погладить ее, а она исцарапала меня. Я схватил ее, бросил в мешок и убил в ущелье. Веревка еще на месте...