Тени Радовара - [39]

– Мам… – сипло шепчет она. – Я не знаю, что вам сказали, но это я спасла мэра. Она хотела ее застрелить. Я не знала, честно. Я только хотела…

– Давай, Йона Бергер, скажи нам, чего ты хотела. Ты всё получаешь на блюдечке с голубой каемочкой, но тебе этого мало, так ведь? Скучно тебе стало? Захотела повеселиться и поэтому испортила всем праздник? Или ты собиралась как можно больше напакостить своей семье?

Папины слова осыпают ее словно градом. Пам, пам, пам. Она вся съеживается. Но это ничто по сравнению с молчанием мамы. Оно – как удар молнии.

– Мам… – начинает она опять. Но один из Серых бригадиров рывком усаживает ее в кресло, а Чарльз Флис поднимает руку.

– Помолчи, Йона Бергер. Я помню, что первые минус-баллы ты принесла своей семье уже на следующий день после того, как вы сюда вселились. Мы сразу поняли, с кем имеем дело. Но никто не ожидал, что ты настолько испортишь жизнь своим близким.

– Я спасла мэра, – шепчет Йона.

– Знаешь, что было бы, если бы ты ее не спасла? Думаешь, ты вернулась бы в Звездный Свет?

Йона качает головой.

– Ты участвовала в акции, направленной на то, чтобы испортить церемонию открытия Восхода, и, судя по всему, примкнула к Своре, группе хулиганов из Нижних районов. Считаешь, они герои? Чушь! Они просто не хотят работать как все и поэтому задумали подорвать существующий порядок. Я глубочайше разочарован, что среди жильцов Звездного Света есть те, кто опустился до такого уровня. Подумать только, я ведь дал тебе шанс после той истории с Мипи. Когда ты хитростью подставила под удар нашего техника, чтобы спасти собственную шкуру.

– Мипи? – спрашивает мама, но Флис предупреждающе поднимает руку. Он впивается глазами в Йону. В его взгляде нет ни капли тепла, только лед. Если бы он вдруг решил пустить слезу, на ресницах у него наверняка повисли бы сосульки. Эта мысль внезапно смешит Йону.

– А тебе, как видно, всё это кажется забавным. Давай посмотрим, как весело тебе будет: помимо десяти тысяч штрафных баллов я добавлю вам еще одно наказание. В ближайшие три месяца семья Бергер останется на замороженном балансе. Баллы в этот период не начисляются. Только вычитаются.

– Нет! – кричит папа. Мама, побелев как мел, откидывается назад в кресле.

– Мне очень жаль. Вы были одними из тех, кто быстрее всех поднимался вверх, и мы вами гордились. Но после вычета баллов ваш семейный счет позволяет вам жить только под землей. – Флис встает из кресла и указывает им на дверь. – Предлагаю вам немедленно заняться переездом. Жаль. Сегодняшний день должен был стать праздником для всего города.

Папа вытаскивает Йону из кресла. Йона чувствует, как его пальцы клещами стискивают ее руку.

– И вот еще что, старшие Бергеры, – вдогонку кричит Флис. – Есть, конечно же, и другой вариант. Но такое решение могут принять только сами родители. Хорошего вам переезда!

Глава 22

Вечером Йона ворочается в постели. В голове с бешеной скоростью проносятся образы. Восход, стеклянный Парадиз, заполненный людьми, розовое платье, которое по приходе домой папа в ярости разорвал пополам. Килиан, нет, Леон, Минке, блеск металла, бесконечные ступеньки на крышу и падение в пустоту. Яростный ветер, тишина и объятия Килиана. Нет, Леона. Тошнотворное завершение дня, переезд из квартиры на двадцать восьмом этаже, торжествующий взгляд Веллы Муссер: «я-же-вам-говорила». Самое страшное – бабушка, которая теперь сидит возле стены без окон в новой квартире на минус четвертом этаже. «Мне всё равно, внученька. Я тут ненадолго».

В тот день Йона хотела убежать тысячу раз. Но папа следил за ней, как стоглазый Аргус. Да и куда было бежать? Некуда. Так что она убегала от действительности в свои мысли. Хотела перенестись к бабочкам, но там был Килиан. Нет, Леон. Ныряла в тоннели, но тут же представляла себе, как Серая Бригада сдирает со стены занавеску в цветочек, собирает ноутбуки, распарывает матрасы в поисках каких-либо тайн. А Залман… Где он? Его поймали? Значит, это она виновата. Если бы она не сдала его Флису, он и Мипи до сих пор жили бы себе спокойно в квартире на минус одиннадцатом.

Даже в мыслях никуда не убежишь.

Йона переворачивается на спину. Она глядит в потолок и пытается делать ровные вдохи и выдохи, пропуская через себя затхлый подземный воздух. Бабушка тихо храпит. Спит ли Джимми, непонятно. Когда они ложились спать, брат сразу повернулся к ней спиной.

Сквозь стену доносятся звуки спора. Йона выскальзывает из постели и тихонько проходит в маленькую прихожую. Дверь родительской спальни приоткрыта.

– Нет, нет и еще раз нет, – слышит она голос мамы. – Ты не знаешь, что там. Это же моя дочь!

– Моя тоже. – Голос папы звучит спокойно, как всегда, когда он знает, что ему надо. – Я тоже не думаю, что это идеальный вариант, но как иначе? Хочешь еще два года провести в этой вонючей дыре? Не для того мы вкалывали столько лет. А ей самой каково здесь будет? От нее же все отвернутся.

Молчание.

– Это правда. Может, действительно будет лучше, если она пересидит этот тяжелый период где-нибудь в другом месте.

Йона слышит в мамином голосе сомнение. Она закусывает губу, чтобы не разреветься. Они же не собираются отправить ее в дом-минус?