Тени черного леса - [5]
— Убили?
— Так точно. — Мельников пригляделся. — Финкой, видимо. Или кинжалом. Грамотно сработано. Умелый человек делал. Прямо в сердце.
— Ну а нам-то что? — раздраженно бросил майор. — У них в Германии бандитов нет, что ли? Когда из концлагерей выпускали, особо не разбирались, кто там и за что. А у них за решеткой и уголовники сидели. Вон, гляди, все перевернуто. Золото, наверно, искали. Ладно. Я ребятам скажу, чтобы повнимательнее были.
— А этого?
— Что этого? Пусть их бургомистр необходимые документы выписывает. Родственники у него есть? — спросил майор фрау Эльзу, которая упорно просовывала нос в открытую дверь. Она убитых не боялась.
— Не знаю. Он чужой. Приехал уже после того, как Гитлер пришел. А я вас предупреждала…
Майор, почувствовав, что на него сейчас выльется очередная порция сплетен, которыми фрау начиняла свои доносы, лишь махнул рукой.
— Нет родственников — тогда ну его. Что там у них положено? Священник? Пусть и делает, что надо. В землю зароем — и все дела.
Вроде бы на том дело и кончилось. В самом деле, что разводить церемонии? Пастор прочел молитву, потом несколько местных жителей отнесли тело на кладбище и зарыли в каком-то дальнем его углу.
Середина того же дня
Мельников занимался культурным досугом — стучал костяшками домино в компании со своим корешем — старшим сержантом Копеляном. На столе стояла бутылка вина. Его, этого вина, нашли огромное количество в одном из богатых домов, хозяин которого бесследно исчез еще до прихода наших. Он был каким-то местным партийным фюрером — и понимал, что ничего хорошего его при русских не ждет. Большинство солдат это вино не любили — кисло и слабо. Но армянин (да еще и недоучившийся студент-историк) Копелян уверял, что это самое лучше вино, которое пьют разные там аристократы.
Старший сержант сделал большой глоток, врезал об стол костью и задал вопрос на тему, которую от скуки обсуждали все:
— А все ж, лейтенант, как думаешь, кто мог этого фрица прирезать?
Ответить Мельников не успел. На пороге возник рядовой Егоров, молодой, из последнего призыва:
— Товарищ лейтенант, вас срочно требует товарищ майор.
Мельников вышел из дома, где располагался комендантский взвод, перешел улицу и вошел комендатуру.
— Слушай, Мельников, кажется, пошли серьезные дела. Мне только что звонили откуда надо. Недалеко от нашего городка, на главной дороге, было нападение на нашу машину. Мне там знакомые по секрету сообщили все подробности. Машина была из службы снабжения. Шла с каким-то грузом— вино откуда-то везла для начальства. А эти, значит, подкараулили ее из кустов и врубили… В машине был один водитель, из последнего призыва, не воевавший. Он в штаны наложил, машину бросил, дернул прочь, как заяц… Эти его не преследовали. Он до наших добрался… Подъехали где-то через два часа. Машину по следам нашли. Ее отогнали в сторону от дороги. Машину сожгли.
— Разгрузили, видимо, раз отогнали. Думаете, товарищ майор, все-таки началось?
Майор его понял. Дело в том, что среди солдат и офицеров одно время ходили смутные слухи о подпольной нацисткой организации, которая не собирается складывать оружие и после капитуляции. И это были не просто слухи. Майор Щербина, который имел бесчисленное количество знакомых в самых разных армейских структурах, рассказывал (тоже по секрету) — в одном из таких же вот тихих городков среди бела дня убили коменданта. И ведь не из какого-нибудь вульгарного «MP-40»[5] или «Вальтера». Это мог сделать и какой-нибудь особо сумасшедший пацан из «Гитлерюгенда». Таких Мельников видал. Его ребята как-то взяли в плен двух четырнадцатилетних волчат, которые дрались за единственный фаустпатрон… Но в этом случае коменданта застрелили из очень своеобразного оружия — однозарядного ружья, замаскированного под трость. Уж какого только оружия Зверобой за войну не видел, а о таком даже слышать не приходилось. Явно какая-то специальная штука для диверсантов. Такую кому попало не дадут.
Но после этого ни о чем подобном ничего слышно не было. Все решили, что Смерш хорошо поработал. Но, видимо, не совсем хорошо…
— Я ничего не думаю, — ворчливо сказал майор. — Но есть приказ. Повысить бдительность и, что самое главное, — принять меры к ликвидации. Для начала надо попытаться добыть максимум сведений об этих фрицах-партизанах. Ты у нас разведчик, к тому же с населением кумишься. Вот и действуй.
На улице Мельников закурил и начал думать, с чего начать. Он хорошо изучил, как воюют с партизанами. На собственной шкуре. Поразмышляв, он пробормотал:
— Надо переть к одноногому.
Речь шла о немецком солдате-инвалиде. Он потерял ногу где-то под Сталинградом. Отморозил. Чему искренне радовался — потому что успел вырваться до того, как там началось самое веселье. Из его роты в живых не осталось никого. Но из России он привез умение гнать самогон. Чем и занимался. Кроме того, оттуда же он привез отвращение к нацизму. Впрочем, возможно, оно было и до этого. Фридрих до прихода был то ли социал-демократом, то ли христианским демократом… Мельников в таких вещах не разбирался. Но нацисты его сочли неблагонадежным и выперли с «волчьим билетом из школы», где он преподавал астрономию. Он с самого начала активно сотрудничал с нашими. Его, кстати, активно проверяли смершевцы — но оставили в покое.
К весне 1943 года партизанское движение в Белоруссии достигло такого размаха, что немецкое командование вынуждено было создать ГФП – тайную полевую полицию для координации действий карательных и армейских подразделений против «лесных бандитов». Несколько секретных школ специально готовили агентов для внедрения в партизанские отряды, одной из задач которых было уничтожение командиров и комиссаров отрядов. Но все эти меры оказались малоэффективны…Книга «Оборотни тоже смертны» является продолжением романа «Тени Черного леса».
Гражданская война в России полна парадоксов. До сих пор нет согласия даже по вопросу, когда она началась и когда закончилась. Не вполне понятно, кто с кем воевал: красные, белые, эсеры, анархисты разных направлений, национальные сепаратисты, не говоря уж о полных экзотах вроде барона Унгерна. Плюс еще иностранные интервенты, у каждого из которых имелись свои собственные цели. Фронтов как таковых не существовало. Полки часто имели численность меньше батальона. Армии возникали ниоткуда. Командиры, отдавая приказ, не были уверены, как его выполнят и выполнят ли вообще, будет ли та или иная часть сражаться или взбунтуется, а то и вовсе перебежит на сторону противника.Алексей Щербаков сознательно избегает подробного описания бесчисленных боев и различных статистических выкладок.
Какими мы привыкли знать декабристов? Благородными молодыми людьми, готовыми пожертвовать собственными жизнями ради благополучия народа. Мечтавшими о свободе и лучшем будущем для России. Согласными во имя принципов отречься от всех благ и отправиться прямиком в сибирскую ссылку.Готовы ли вы услышать новое мнение о декабристах? Согласны ли вы поверить в то, что они были банальными бунтовщиками и действовали отнюдь небескорыстно. Хотите увидеть оборотную сторону их жизни и деятельности? В таком случае ознакомьтесь с мнением молодого петербургского журналиста Алексея Щербакова.
Великая Смута, как мор, прокатилась по стране. Некогда великая империя развалилась на части. Города лежат в руинах. Люди в них не живут, люди в них выживают, все больше и больше напоминая первобытных дикарей. Основная валюта теперь не рубль, а гуманитарные подачки иностранных «благодетелей».Ненасытной саранчой растеклись орды интервентов по русским просторам. Сытые и надменные натовские солдаты ведут себя, как обыкновенные оккупанты: грабят, убивают, насилуют. Особенно достается от них Санкт-Петербургу.Кажется, народ уже полностью деморализован и не способен ни на какое сопротивление, а способен лишь по-крысиному приспосабливаться к новым порядкам.
В массовом сознании известные деятели культуры советского периода предстают невинными жертвами красных монстров. Во многом, конечно, так оно и было. Однако не все было так просто. Отношения деятелей культуры – в том числе и литераторов – с советской властью были очень непростыми. Власть пыталась использовать писателей в своих целях, они ее – в своих. Автор предлагает посмотреть на великих писателей советского времени взглядом, не затуманенным слезой умиления. Они были такими, какими они были. Сложными людьми, жившими в очень непростой век.
Борьба двух советских вождей – Иосифа Сталина и Льва Троцкого – в значительной степени предопределила не только развитие нашей страны, но и мировую историю ХХ века. Одни видят в данном противостоянии только общественно-политическую составляющую, столкновение двух грандиозных «проектов», другие, наоборот – сводят все к борьбе конкретных людей за власть.Троцкий – яркий публичный человек «богемного типа», блестящий оратор, любитель внешних эффектов, политик, не умевший просчитать результаты своих действий.
Это повесть о героизме советских врачей в годы Великой Отечественной войны.…1942 год. Война докатилась до Кавказа. Кисловодск оказался в руках гитлеровцев. Эшелоны с нашими ранеными бойцами не успели эвакуироваться. Но врачи не покинули больных. 73 дня шел бой, бой без выстрелов за спасение жизни раненых воинов. Врачам активно помогают местные жители. Эти события и положены в основу повести.
Документальное свидетельство участника ввода войск в Афганистан, воспоминания о жестоких нравах, царивших в солдатской среде воздушно-десантных войск.
Знаменитая повесть писателя, «Сержант на снегу» (Il sergente nella neve), включена в итальянскую школьную программу. Она посвящена судьбе итальянских солдат, потерпевших сокрушительное поражение в боях на территории СССР. Повесть была написана Стерном непосредственно в немецком плену, в который он попал в 1943 году. За «Сержанта на снегу» Стерн получил итальянскую литературную премию «Банкарелла», лауреатами которой в разное время были Эрнест Хемингуэй, Борис Пастернак и Умберто Эко.
В документальной повести рассказывается об изобретателе Борисе Михалине и других создателях малогабаритной радиостанции «Север». В начале войны такая радиостанция существовала только в нашей стране. Она сыграла большую роль в передаче ценнейших разведывательных данных из-за линии фронта, верно служила партизанам для связи с Большой землей.В повести говорится также о подвиге рабочих, инженеров и техников Ленинграда, наладивших массовое производство «Севера» в тяжелейших условиях блокады; о работе советских разведчиков и партизан с этой радиостанцией; о послевоенной судьбе изобретателя и его товарищей.
Труд В. П. Артемьева — «1-ая Дивизия РОА» является первым подробным описанием эпопеи 1-ой Дивизии. Учитывая факт, что большинство оставшегося в живых рядового и офицерского состава 1-ой Дивизии попало в руки советских военных частей и, впоследствии, было выдано в Особые Лагеря МВД, — чрезвычайно трудно, если не сказать невозможно, в настоящее время восстановить все точные факты происшествий в последние дни существования 1-ой Дивизии. На основании свидетельств нескольких, находящихся з эмиграции, офицеров 1ой Дивизии РОА, а также и некоторых архивных документов, Издательство СБОРН считает, что труд В.
Когда авторов этой книги отправили на Восточный фронт, они были абсолютно уверены в скорой победе Третьего Рейха. Убежденные нацисты, воспитанники Гитлерюгенда, они не сомневались в «военном гении фюрера» и собственном интеллектуальном превосходстве над «низшими расами». Они верили в выдающиеся умственные способности своих командиров, разумность и продуманность стратегии Вермахта…Чудовищная реальность войны перевернула все их представления, разрушила все иллюзии и едва не свела с ума. Молодые солдаты с головой окунулись в кровавое Wahnsinn (безумие) Восточного фронта: бешеная ярость боев, сумасшедшая жестокость сослуживцев, больше похожая на буйное помешательство, истерическая храбрость и свойственная лишь душевнобольным нечувствительность к боли, одержимость навязчивым нацистским бредом, всеобщее помрачение ума… Посреди этой бойни, этой эпидемии фронтового бешенства чудом было не только выжить, но и сохранить душевное здоровье…Авторам данной книги не довелось встретиться на передовой: один был пехотинцем, другой артиллеристом, одного война мотала от северо-западного фронта до Польши, другому пришлось пройти через Курскую дугу, ад под Черкассами и Минский котел, — объединяет их лишь одно: общее восприятие войны как кровавого безумия, в которое они оказались вовлечены по воле их бесноватого фюрера…
Кто он — палач, убивший декабрьским днем 1981 года народную любимицу, замечательную актрису Зою Федорову? Спустя годы после рокового выстрела полковник Костенко выходит на его след. Палач «вычислен», и, как это часто бывает, правосудие оказалось бессильно. Но не таков Костенко, чтобы оставить преступника безнаказанным…
В ночь на 22 июня 1941 года при переходе границы гибнет связной советской армейской разведки. Успевший получить от него документы капитан-пограничник таинственно исчезает вместе с машиной, груженой ценностями и архивом. На розыски отправлена спецгруппа под командованием капитана Волкова. Разведчикам противостоит опытный и хитрый противник, стремящийся первым раскрыть тайну груза.Роман является вторым из цикла о приключениях советского разведчика Антона Волкова.
В канун Отечественной войны советский разведчик Александр Белов пересекает не только географическую границу между двумя странами, но и тот незримый рубеж, который отделял мир социализма от фашистской Третьей империи. Советский человек должен был стать немцем Иоганном Вайсом. И не простым немцем. По долгу службы Белову пришлось принять облик врага своей родины, и образ жизни его и образ его мыслей внешне ничем уже не должны были отличаться от образа жизни и от морали мелких и крупных хищников гитлеровского рейха.
Повесть «Противостояние» Ю. С. Семенова объединяет с предыдущими повестями «Петровка, 38» и «Огарева, 6» один герой — полковник Костенко. Это остросюжетное детективное произведение рассказывает об ответственной и мужественной работе советской милиции, связанной с разоблачением и поимкой, рецидивиста и убийцы, бывшего власовца Николая Кротова.