Тени черного леса - [25]

Шрифт
Интервал
. Дело вышло громкое. Упомянутый фельетон читатели так и не увидели, зато его внимательно прочитали в Большом Доме. В результате, как говорили, кое-кто с Дворцовой площади[25] отправился на Дальний Восток. Правда, не в лагерном бушлате — их попросту законопатили куда-то в глухомань — за то, что прошляпили. А Елякова по партийной мобилизации двинули в НКВД.

Там было весело. Шел тридцать девятый год. Берия разгребал авгиевы конюшни, в которые превратил НКВД товарищ Ежов. При нем чекисты отлично научились стряпать липовые дела. Чем в основном и занимались. Вся остальная работа шла через пень-колоду. А если уж совсем честно — то вообще не шла. Поэтому, когда сгорел Ежов, взялись и за воспитанные им его приспешниками кадры. Чекисты, поднаторевшие в том, что умели находить политику даже в обыкновенном хулиганстве, поехали под конвоем на Колыму. В итоге требовались не просто люди, чтобы занять многочисленные освободившиеся вакансии, но и способные вывести НКВД из того тупика, в котором «органы» оказались. Потому что реальных, а не придуманных шпионов и прочих врагов власти было до черта. Вот Еляков и угодил на новую работу.

У него было большое преимущество — высшее образование[26]. Потому-то Еляков и попал в весьма специфическую структуру, которая занималась весьма деликатными операциями. Такими, где требовались прежде всего мозги. Почти сразу же Еляков угодил в кашу, заварившуюся на новых землях, присоединенных к Советскому Союзу. Там творилось черт-те что. Прибывшие вслед за войсками чекисты ежовского розлива начали сажать всех без разбору. Убирать наломанные ими дрова пришлось Елякову и другим людям бериевского призыва. Там-то его и застала война. Пришлось вдоволь побегать по лесам. А потом — ловить шпионов. Лишь только когда наши двинули в обратную сторону, Еляков вновь принялся заниматься разными тайнами, оставшимися после немцев. Их хватало. Вот он и крутился теперь вокруг этого озера и Черного леса, будь он неладен. Никто не думал, что вот так, с ходу, придется вступать в бой. Хорошо, что хоть у Елякова был опыт боев в окружении — да и повезло на помощника… Все-таки почему этот Мельников просквозил мимо внимания разведки?

— Слушай, лейтенант, из твоего дела я все-таки не очень понял, как твоя жизнь складывалась после того, как ты попал на Большую землю?

— Да я вам правду сказал. Странно все вышло, товарищ капитан. Из меня немцы, можно сказать, дуршлаг сделали. После госпиталя вроде бы полагалось долечиваться в отпуске. А я сбежал на офицерские курсы. А оттуда меня и еще одного, разведчика, буквально выдернули. Можно сказать — похитили. Как надел погоны с просветами — так меня чуть ли не в охапку. Фронту разведчики были нужны позарез. Вот начальник разведотдела одной из армий и постарался. Он меня буквально похитил, как невесту в восточных странах… Сначала меня увезли, а потом, задним числом, оформляли все документы.


Тем временем «виллис» вкатился в Биаллу. Городок почти ничем не отличался от Зенебурга. Правда, здесь остались некоторые следы минувших боев. На въезде в город притулился сгоревший немецкий танк «Т-IV», грустно глядящий на мир покосившейся башней с никому уже не нужной длинной пушкой. Рядом отдыхали два бронетранспортера. Похоже, они шли походным порядком, но нарвались на наши танки. В самом городке разрушений не было заметно. Значит — тут тоже не происходило особенных боев. Оно и понятно — все основные события Восточно-Прусской операции проходили далеко на севере и далеко на западе.

— А вот и вокзал, — показал Еляков на красное кирпичное здание. — Тут явно повоевали.

И в самом деле, на вокзале виднелись следы от попаданий снарядов, в окнах не было стекол. Недалеко от станции притулился паровозик, изрядно покорябанный пулями. Два пассажирских вагона, стоящих впритык к нему, напоминали дуршлаг. Еляков и солдаты вышли на перрон. Как оказалось, разбитый поезд находился на запасном пути — а главный путь вроде как был в исправности. Капитан внимательно оглядел окрестности.

— Эй, разведка, ничего не замечаешь необычного?

Мельников пригляделся. На первый взгляд это была обычная провинциальная станция. Этакая немецкая Чухлома. Тихое место, куда раз в день по узкоколейке приходил поезд, вроде этого, разнесенного из танковых пулеметов, на котором добропорядочные немецкие бюргеры ехали на рынок в Алленштайн. Или зачем там они ездили.

Но… Чуть в стороне от станции виднелись запасные пути. Один, два, три… Оба! Четыре ветки! Мельников вспомнил карту. Это была конечная станция типичной провинциальной мелкой дороги. Дальше от этой станции путей не было. А городок ведь — дай бог пять тысяч человек. Подобные чудеса видать приходилось… Знакомое дело.

— Товарищ капитан, пути… Многовато тут запасных путей для эдакой дыры.

— Вот именно. Я-то сразу сообразил — у меня отец и все родственники на железной дороге работали. В этом деле я толк понимаю. Получается, что грузооборот на данной станции был весьма немаленьким. Что ж, пойдем в комендатуру.

Однако там ничего путного им узнать не довелось. Сидевший за столом старший лейтенант только развел руками:

Продолжить чтение
Еще от автора Алексей Юрьевич Щербаков
Оборотни тоже смертны

К весне 1943 года партизанское движение в Белоруссии достигло такого размаха, что немецкое командование вынуждено было создать ГФП – тайную полевую полицию для координации действий карательных и армейских подразделений против «лесных бандитов». Несколько секретных школ специально готовили агентов для внедрения в партизанские отряды, одной из задач которых было уничтожение командиров и комиссаров отрядов. Но все эти меры оказались малоэффективны…Книга «Оборотни тоже смертны» является продолжением романа «Тени Черного леса».

Гражданская война

Гражданская война в России полна парадоксов. До сих пор нет согласия даже по вопросу, когда она началась и когда закончилась. Не вполне понятно, кто с кем воевал: красные, белые, эсеры, анархисты разных направлений, национальные сепаратисты, не говоря уж о полных экзотах вроде барона Унгерна. Плюс еще иностранные интервенты, у каждого из которых имелись свои собственные цели. Фронтов как таковых не существовало. Полки часто имели численность меньше батальона. Армии возникали ниоткуда. Командиры, отдавая приказ, не были уверены, как его выполнят и выполнят ли вообще, будет ли та или иная часть сражаться или взбунтуется, а то и вовсе перебежит на сторону противника.Алексей Щербаков сознательно избегает подробного описания бесчисленных боев и различных статистических выкладок.

Интервенция

Великая Смута, как мор, прокатилась по стране. Некогда великая империя развалилась на части. Города лежат в руинах. Люди в них не живут, люди в них выживают, все больше и больше напоминая первобытных дикарей. Основная валюта теперь не рубль, а гуманитарные подачки иностранных «благодетелей».Ненасытной саранчой растеклись орды интервентов по русским просторам. Сытые и надменные натовские солдаты ведут себя, как обыкновенные оккупанты: грабят, убивают, насилуют. Особенно достается от них Санкт-Петербургу.Кажется, народ уже полностью деморализован и не способен ни на какое сопротивление, а способен лишь по-крысиному приспосабливаться к новым порядкам.

Декабристы

Какими мы привыкли знать декабристов? Благородными молодыми людьми, готовыми пожертвовать собственными жизнями ради благополучия народа. Мечтавшими о свободе и лучшем будущем для России. Согласными во имя принципов отречься от всех благ и отправиться прямиком в сибирскую ссылку.Готовы ли вы услышать новое мнение о декабристах? Согласны ли вы поверить в то, что они были банальными бунтовщиками и действовали отнюдь небескорыстно. Хотите увидеть оборотную сторону их жизни и деятельности? В таком случае ознакомьтесь с мнением молодого петербургского журналиста Алексея Щербакова.

Терроризм

Терроризм, как это ни дико звучит, в последнее время стал привычным фоном нашей жизни. Кадры с захваченными заложниками и распластанными на земле телами боевиков перестали пугать обывателя, а на сообщения об очередных спецоперациях, обнаруженных схронах с оружием и предотвращенных террористических актах мы и вовсе перестали реагировать…Пришло время выяснить, откуда взялось это явление и кто такие террористы, не жалеющие ни чужой жизни, ни своей? Что объединяет народовольцев, ку-клукс-клановцев, красных самураев, кокаиновых партизан и исламских фундаменталистов? Есть ли существенные различия в идеологиях революционера Ивана Каляева и бывшего лидера «Аль-Каиды» Усамы Бен Ладена? Почему разговоры с террористами о морали и невинных жертвах совершенно бессмысленны, а усилия спецслужб всего мира по предотвращению терактов дают неутешительные результаты?

Гении и злодейство

В массовом сознании известные деятели культуры советского периода предстают невинными жертвами красных монстров. Во многом, конечно, так оно и было. Однако не все было так просто. Отношения деятелей культуры – в том числе и литераторов – с советской властью были очень непростыми. Власть пыталась использовать писателей в своих целях, они ее – в своих. Автор предлагает посмотреть на великих писателей советского времени взглядом, не затуманенным слезой умиления. Они были такими, какими они были. Сложными людьми, жившими в очень непростой век.

Рекомендуем почитать
Белая земля. Повесть

Алексей Николаевич Леонтьев родился в 1927 году в Москве. В годы войны работал в совхозе, учился в авиационном техникуме, затем в авиационном институте. В 1947 году поступил на сценарный факультет ВГИК'а. По окончании института работает сценаристом в кино, на радио и телевидении. По сценариям А. Леонтьева поставлены художественные фильмы «Бессмертная песня» (1958 г.), «Дорога уходит вдаль» (1960 г.) и «713-й просит посадку» (1962 г.).  В основе повести «Белая земля» лежат подлинные события, произошедшие в Арктике во время второй мировой войны. Художник Н.

В плену у белополяков

Эта повесть результат литературной обработки дневников бывших военнопленных А. А. Нуринова и Ульяновского переживших «Ад и Израиль» польских лагерей для военнопленных времен гражданской войны.

Признание в ненависти и любви

Владимир Борисович Карпов (1912–1977) — известный белорусский писатель. Его романы «Немиги кровавые берега», «За годом год», «Весенние ливни», «Сотая молодость» хорошо известны советским читателям, неоднократно издавались на родном языке, на русском и других языках народов СССР, а также в странах народной демократии. Главные темы писателя — борьба белорусских подпольщиков и партизан с гитлеровскими захватчиками и восстановление почти полностью разрушенного фашистами Минска. Белорусским подпольщикам и партизанам посвящена и последняя книга писателя «Признание в ненависти и любви». Рассказывая о судьбах партизан и подпольщиков, вместе с которыми он сражался в годы Великой Отечественной войны, автор показывает их беспримерные подвиги в борьбе за свободу и счастье народа, показывает, как мужали, духовно крепли они в годы тяжелых испытаний.

Героические рассказы

Рассказ о молодых бойцах, не участвовавших в сражениях, второй рассказ о молодом немце, находившимся в плену, третий рассказ о жителях деревни, помогавших провизией солдатам.

Тамбов. Хроника плена. Воспоминания

До сих пор всё, что русский читатель знал о трагедии тысяч эльзасцев, насильственно призванных в немецкую армию во время Второй мировой войны, — это статья Ильи Эренбурга «Голос Эльзаса», опубликованная в «Правде» 10 июня 1943 года. Именно после этой статьи судьба французских военнопленных изменилась в лучшую сторону, а некоторой части из них удалось оказаться во французской Африке, в ряду сражавшихся там с немцами войск генерала де Голля. Но до того — мучительная служба в ненавистном вермахте, отчаянные попытки дезертировать и сдаться в советский плен, долгие месяцы пребывания в лагере под Тамбовом.

С отцами вместе

Ященко Николай Тихонович (1906-1987) - известный забайкальский писатель, талантливый прозаик и публицист. Он родился на станции Хилок в семье рабочего-железнодорожника. В марте 1922 г. вступил в комсомол, работал разносчиком газет, пионерским вожатым, культпропагандистом, секретарем ячейки РКСМ. В 1925 г. он - секретарь губернской детской газеты “Внучата Ильича". Затем трудился в ряде газет Забайкалья и Восточной Сибири. В 1933-1942 годах работал в газете забайкальских железнодорожников “Отпор", где показал себя способным фельетонистом, оперативно откликающимся на злобу дня, высмеивающим косность, бюрократизм, все то, что мешало социалистическому строительству.

22 июня над границей

Сергей Наумов относится к тем авторам, кто создавал славу легендарного ныне "Искателя" 1970 – 80-х годов. Произведения Наумова посвящены разведчикам, добывавшим сведения в тылах вермахта, и подвигам пограничников.

Взять свой камень

В ночь на 22 июня 1941 года при переходе границы гибнет связной советской армейской разведки. Успевший получить от него документы капитан-пограничник таинственно исчезает вместе с машиной, груженой ценностями и архивом. На розыски отправлена спецгруппа под командованием капитана Волкова. Разведчикам противостоит опытный и хитрый противник, стремящийся первым раскрыть тайну груза.Роман является вторым из цикла о приключениях советского разведчика Антона Волкова.

Щит и меч

В канун Отечественной войны советский разведчик Александр Белов пересекает не только географическую границу между двумя странами, но и тот незримый рубеж, который отделял мир социализма от фашистской Третьей империи. Советский человек должен был стать немцем Иоганном Вайсом. И не простым немцем. По долгу службы Белову пришлось принять облик врага своей родины, и образ жизни его и образ его мыслей внешне ничем уже не должны были отличаться от образа жизни и от морали мелких и крупных хищников гитлеровского рейха.

Противостояние

Повесть «Противостояние» Ю. С. Семенова объединяет с предыдущими повестями «Петровка, 38» и «Огарева, 6» один герой — полковник Костенко. Это остросюжетное детективное произведение рассказывает об ответственной и мужественной работе советской милиции, связанной с разоблачением и поимкой, рецидивиста и убийцы, бывшего власовца Николая Кротова.