Тень Желтого дракона - [58]

Луна скрылась из виду, и в комнате стало еще темнее. Ботакуз почувствовала, что ее знобит. Кент Ю высоко в горах, здесь осень наступает раньше. Ботакуз присела в противоположном от лаза углу. Бесконечные волнения, пережитые ею в эти дни, страх, что ее обесчестят взявшие ее в плен ханьцы, не давали ей спать все последние ночи. Только днем она решалась чуточку подремать, а по ночам сидела, не сомкнув глаз. Усталость начинала сказываться. Хотя и нельзя было верить этому гаогюйцу, все же здесь, при пом, ее страх ослаб. Незаметно Ботакуз заснула, сидя в углу. Проснувшись утром, она обнаружила, что заботливо укрыта шелковым одеялом. Гаогюец смотрел на нее ласковыми главами, но ей он был противен.

Глава четырнадцатая ВОЙНА НАЧАЛАСЬ БЕЗ СРАЖЕНИЯ

В эти дни ихшид Давани собирался посетить плотину, распределяющую воду горной речки Сох. Там, рядом с плотиной, названной в его честь Мугкурганом, построен большой курган с высокими насыпными стенами. У плотины дежурят ясаулы, чтобы наводить порядок при распределении воды между двумя депарами. Раньше часто возникали ссоры, случались драки, даже убийства из-за воды. После того как были построены плотина и курган, распри вроде бы прекратились. Мугува считал это своей заслугой.

Оставив в Эрши наследника престола, своего младшего брата Нишана, Мугува в сопровождении свиты из знатных беков отправился через кент Мугуглан в депары, расположенные в западной части Давани. Он собирался осмотреть строящиеся арыки и дамбы. Одновременно это посещение должно было показать близость ихшида к народу. Ведь любой повелитель старается изображать себя отцом для своих подданных. Даже жестокости и вопиющие несправедливости обычно преподносятся как необходимые меры, принятые в интересах большинства людей, во имя их благополучия и спокойствия.

В отсутствие ихшида наследник Нишан почти все время проводил во дворце Арк наедине с беком Эрши Сиртланбеком. Они подолгу о чем-то совещались, никуда не выходя и никого не впуская. Однажды их тайную беседу прервал ворвавшийся без позволения придворный.

— Гонец! Их два… Из Ю… Там чинжины! — еле вымолвил он, задыхаясь от волнения.

Нишан вздрогнул, но тут же справился с собой.

— Где гонцы? — спокойно спросил он.

— Здесь, за дверью.

— Пусть войдут.

Переступив порог, оба гонца поклонились и опустились на колени. От долгого пути без сна и отдыха глаза их покраснели, сузились, а лица осунулись и потемнели.

— Говорите! — важно произнес Нишан.

— Великий ихшид! Нас послал десятник. Велел сказать: Ю окружили чинжины!

— Вы сами видели чинжинов?

— Нет, не видели. Мы находились в половине дня пути до кента Ю. К нам прискакал раненый гонец из кента.

— Может, это опять разбойники?

— Не знаем.

Нишан перевел взгляд на Сиртланбека и увидел на его лице удовлетворенную улыбку. Наследник нахмурился. Неужели Сиртланбек не умеет даже хорошенько притвориться? Ведь могут заметить… Видно, недаром люди прозвали его клячей…

Опомнившись, Сиртланбек поспешил согнать с лица неуместную улыбку, и оно стало таким же озабоченным, как и у наследника.

— Пока не уточним все это, не выходите из Арка! — распорядился Нишан.

Придворный направился к двери, кивнув гонцам. Те последовали за ним.

Оставшись наедине с Сиртланбеком, Нишан выпрямился, опираясь на подлокотники золотого трона, и принял величественную позу.

— Гонец подумал, что вы ихшид! Это хорошая примета. Скоро она сбудется! — польстил ему Сиртланбек.

— Тише! Успеешь нарадоваться! Нам надо подумать о дальнейших шагах. Оступиться нельзя! — задумчиво, но повелительно произнес Нишан.

Посоветовавшись с Сиртланбеком, Нишан решил утром послать гонцов в кент Ю, чтоб проверить сообщение десятника. Посылаемые Нишаном гонцы должны были все увидеть своими глазами, а не возвращаться с полпути, нахватавшись слухов. Вернутся они оттуда не раньше чем через пять-шесть дней. Только после этого, располагая точными сведениями, Нишан пошлет гонца к брату. Мугува не успеет вернуться, как Нишан уже будет сидеть на троне!

Несмотря на все меры предосторожности, принятые Нишаном, весть о захвате шэнбинами кента Ю разнеслась по всей Давани с быстротой пущенной стрелы.

Дошла эта весть и до жителей селения Вадил, где три дня назад останавливался сам ихшид. Он отдыхал под сенью огромной чинары, любовался быстрыми струями бурной горной речки, протекавшей посередине этого большого древнего села. Все было тихо, спокойно, и вдруг такое неожиданное и тревожное сообщение…

До этого никто из жителей Вадила ни разу не видел ни одного ханьца. До них, как и до обитателей других селений, доходили о ханьцах разные, самые причудливые слухи: они низкорослые, все время улыбаются, едят лягушек и змей; у них не два глаза, а один большой — во лбу… И вдруг этот никому не известный загадочный народ, не имевший к даваньцам никакого отношения, идет на них войной!

Встревоженные вадилцы собрались под чинарой, где обычно решались все важные дела.

На камышовых настилах расселись, скрестив ноги, старики и пожилые люди. Каждый начал рассказывать, что слыхал и что знает о ханьцах.

— Говорят, что на нас идут яджужи-маджужи[117], — начал усатый мужчина лет сорока.