Тень Желтого дракона - [51]

Из Эрши в кент Ю послали сотню чакиров[111]. Не найдя там даже следов разбойников, чакиры на обратном пути проникли в Тунгузтукай. Уцелел и вернулся лишь один из отряда — повар чакиров, остальные были убиты стрелами из засады. Разгневанный ихшид приказал бросить против разбойников пять сотен чакиров. Тремя разными дорогами они проникли в самые темные дебри, обшарили каждую расщелину. И опять никого не нашли. Шла молва, что разбойники покинули Тунгузтукай и через Алайскую долину спустились к нижнему течению Сурхаба, в горную страну Рашт.

По совету нраворучного бека Модтая ихшид Давани через ханьского наместника в Дуньхуане выразил императору У-ди свое сожаление по поводу случившегося и известил его о том, что разбойники, напавшие на посольство Чэ Лина, полностью истреблены. Пути для торговых караванов безопасны.

Падал первый снег на перевалы даваньских гор. «Теперь ханьских послов можно ждать не раньше лета будущего года. За зиму гнев У-ди успеет охладиться», — размышлял Мугува. Он еще не терял надежды.

Глава одиннадцатая НАСЛЕДНИК ПРЕСТОЛА

Ранней весной Мугува вторично направил послание императору У-ди. Он соглашался заплатить за кровь посла Чэ Лина сотнями аргамаков, тысячами других скакунов, виноградным вином. Одновременно ихшид предлагал возвратить оставленное посольством серебро.

«Неужели У-ди не примет извинения? — думал Мутува. — Ведь не в первый раз случается подобное на дорогах между Хань и Даванью. Иногда из-за нехватки припасов люди из ханьских посольств сами грабили малолюдные поселения. В таких случаях обычно выражается недовольство, но если обе стороны стремятся наладить отношения, то повелители всегда могут как-то договориться! Эту простую истину не может не знать У-ди. Значит, летом, а самое позднее к осени, наверняка прибудет в Давань посольство из Чанъани. Опять, как и прежде, а возможно, еще чаще, будет слышен звон колокольчиков на шеях навьюченных верблюдов. Длинную дорогу, начинающую соединять Румо с Хань через Давань, ничто и никто не сможет прервать или повернуть в сторону от страны перевалов и аргамаков!»

Праворучный бек Модтай и ясаулбеги Кундузбек, выяснив обстоятельства убийства посла Чэ Лина и его людей, убедились, что это было сделано не разбойниками. Более того, кое-какие нити тянулись до самого дворца в Эрши. Но прямых улик не было, попытка раскрыть тайну убийства представлялась рискованной, и они были вынуждены прекратить розыск.

Брат ихшида и наследник его престола Нишан при каждом удобном случае яростно ругал беков Шихита и Селата, на землях которых скрывались разбойники, и бека депары Ю, где произошло нападение на послов. Нишан сдержанно журил и Кундузбека, подчеркивая, впрочем, что ясаулбеги не так уж и виноват в случившемся. Он стал особенно учтиво обращаться с ясаулбеги: видимо, хотел держать его под своим влиянием и сделать одним из своих приближенных. «Быть в милости у наследника престола — высокая честь для Кундузбека», — думал Нишан. В своих тайных, далеко идущих замыслах он отводил Кундузбеку важную роль. Когда подойдет время, ясаулбеги узнает, для чего он нужен. Пока же достаточно того, что Кундузбек смиренно служит, не задевая людей Нишана. И сбежавшего от посла ханьца Нишан принял к себе не без умысла: хотел внушить всем, что он уверен в скором прибытии нового посольства из Хань и улучшении отношений с нею. Мастер построил для наследника престола узорчатую беседку — шипан — по ханьскому образцу, открытую со всех сторон. На каждом из четырех столбов шипана ханьский умелец вырезал по дракону. На первом столбе Желтый дракон догонял, на втором — настигал, на третьем — хватал и на четвертом — уволакивал голубого аргамака. Тайный смысл изображений был понятен лишь самому мастеру. Этот ханец очень любил бывать в караван-сарае и прислушиваться к разговорам торговцев из разных стран. Однажды он пропадал там особенно долго. Вернулся поздней ночью и сразу же разбудил своего хозяина Нишана.

— Я получил от отца свиток с письмом, — сообщил он на ломаном языке гаогюйцев.

— Через кого прислали? — насторожился Нишан.

— Передал погонщик верблюдов, надежный сюнну… хунн!

— Что же начертано на свитке?

— Человек без головы.

— Что это означает?

— Это значит, что они не прощают убийства Чэ Лина. Далее сообщается о том, что год ожидается для капусты неурожайным, и еще о рождении в одном из городов Поднебесной близнецов, сросшихся спинами.

— Что можно узнать из этих сообщений?

— Это пустые вести. Они нужны для прикрытия. Если свиток попадет в чужие руки, пусть думают, что писцы зря тратят шелк на такую ерунду.

Ханец нарочно медлил говорить о самом важном. Он хотел испытать, сколь велик интерес Нишана ко всему, что связано с замыслом Сына Неба.

— Еще что сообщается в свитке? — нетерпеливо спросил Нишан.

— Отец мой пишет, что он желает мне всяческих удач. Он заклинает желтые тучи, чтоб они долетели сюда и пролились дождем над моей головой.

— Что это значит? Не значит ли, что…

— Да!.. Ранней весной сюда двинутся шэнбины и к лету доберутся до Эрши!

— Тогда получается, что ваши чакиры, или шэнбины, как вы называете их, уже в пути?