Тень Желтого дракона - [141]
— Да, не было бы войны, Модтай не сел бы на трон! — кивали собравшиеся.
— Как вы думаете, почему Модтай так поспешно осудил и заточил своего свата Гунанбека? — подбросил вопрос Нишан. — Сейчас сами услышите!
Нишан открыл дверь и кивнул ясаулу, стоящему там. Через минуту в комнату вошел Гунанбек, звеня бронзовыми оковами на руках и ногах. Беки с любопытством смотрели на того, кто считался недавно одним из самых богатых и влиятельных людей Давани…
— Аманлык! — сказал он дрожащим голосом. Кроме Нишана, никто не ответил на его приветствие.
— Садись, бек! — пригласил Нишан. — В моем доме все гости, и ты тоже.
Гунанбек сел на край кошмы. По знаку Нишана слуга поднес ему чашу вина.
— Твоя жизнь, аксакал, в руках сидящих здесь беков! Расскажи то, что ты говорил мне! — мягко сказал Нишан.
— Шэнбинам тайком продавал пшеницу и шерсть не я один… Сват мой, Модтай, поручил это мне. Он сказал: поделим золото и серебро поровну… Пощадите, беки! Не убивайте! Модтай боялся, что все раскроется, потому и заточил меня, чтобы отвести от себя кару!
— Как зовут того богача-чинжина?
— Который платил мне?
— Да, того.
— Дунго Сянь-ян.
Беки возмущенно зашумели:
— Смерть изменнику!
— Модтай запятнал священный трон Давани!
Нишан кивнул, и ясаул увел Гунанбека.
— Чего мы ждем? Нельзя упускать такого случая!
— Да, хорошо, что Чагрибека в Эрши нет!
Чтобы подогреть возбуждение беков, Нишан повторил свое обещание:
— Как только сяду на трон, столицу перенесем в Гесай!
Совещание в доме Нишана продолжалось недолго. Под покровом темноты беки разошлись. Они отправились туда, где их ждали ясаулы, сопровождавшие их в Эрши. В глубокую ночь на узких улочках внутреннего кента то там, то здесь замелькали силуэты людей, воровато пробиравшихся в Арк. В нескольких местах окликавшие их охранники падали от неожиданного удара кинжалом.
В предрассветной тьме два коренастых человека вслед за ясаулом вошли в темницу, где в прошлом году был заточен прежний ихшид Мугува. Ясаул, воткнув лучину в щель возле двери, вышел на цыпочках. В углу стоял скованный по рукам Модтай.
— Возмездие — тоже воля Ахурамазды, ихшид мой! — иронизировал палач, засучивая рукава. — Мы тут соскучились без работы…
Он нагло смотрел в глаза Модтаю, демонстративно почесывая свои выступающие скулы кончиком большого ножа. Модтай узнал этого человека. Он когда-то служил палачом при Мугуве, по за воровство был изгнан из Арка. А в дни осады копта Модтай велел заточить его в темницу за убийство чакира в пьяной ссоре. Потом про него забыли. Ах эта ищейка Нишан, он все пронюхал! Лицо второго палача тоже показалось Модтаю знакомым. Да, он служил у Нишана ясаулом, когда тот считался наследником престола…
— О великий Ахурамазда! Прости меня! — неслышно шептал Модтай. — Я сам виноват. Надо было немедленно уничтожить Нишана, как только стало очевидно его предательство. Да, я не довел тогда дело до конца… Это хороший урок для беспечных… но я уже не успею им воспользоваться… Мне и в голову не пришло оградить себя от покушений… О великий Лхурамазда! Что теперь будет с моими сыновьями, малолетними внуками? Ах, жаль, нет в Эрши Чагрибека!
Палачи, думая, что Модтай винится перед Ахурамаздой за свои проступки, ждали, пока перестанут шевелиться его губы. Модтай затих, и палач неторопливо, чуть ссутулившись, начал приближаться к нему. Нож сверкнул при свете лучины. По телу Модтая пробежала дрожь. Он сделал шаг назад и ощутил за спиной стену. Внезапно он оттолкнулся от стены и молниеносно обеими ногами ударил ката в живот. Острые металлические кончики сапог ихшида распороли живот палачу, кровь брызнула на стену. Второй палач сначала растерялся, но, увидев, что упал и сам Модтай, бросился на него. Удар ножа в сердце оборвал жизнь Модтая. Перевернув его навзничь, кат отрубил ему голову. Подождав, пока стечет кровь, он положил голову в медную посудину с крышкой и унес, чтобы показать своему хозяину.
Протяжные звуки карнаев, вторящий им стук барабанов, раздавшиеся на рассвете с высокой крыши Арка, известили жителей Эрши о том, что на троне Давани вновь ихшид из династии Мугув!
Прошел год с небольшим с того дня, как Нишан сел на трон.
Два молодых человека глубокой ночью на плетеных носилках принесли в Аташкаду дряхлого старика. Тайно собравшиеся там беки негромко справлялись о его здоровье. Осторожно пересадили заутара на мягкое ложе, удобно обложив вокруг ватными подушками. С высоты помоста, где он сидел, через плечи покорно опустивших голову беков заутар еле заметно поклонился горящему в середине круглой залы огню. Его примеру последовали остальные.
Когда все уселись на свои места, заутар негромко сказал:
— Сегодня утром мы узнали, что сын Нишана содержится заложником у правителя Хань.
От возмущения беки вскипели:
— Как так?!
— Тот самый, малолетний?
— Да, тот.
— Разве он не погиб? Ведь был найден его труп!
— Так нас обманули?!
— Изменник продажный! Он хочет превратить всех нас в табунщиков ханьцев!
— Не надо было тогда освобождать Нишана!
— Давно пора скинуть его с тропа!
— Надо возвести на трон Мугуглана!
Заутар слегка поднял правую руку. Беки притихли. Подбирая каждое слово, слабым голосом он заговорил:
Соединяя в себе, подобно древнему псалму, печаль и свет, книга признанного классика современной американской литературы Дениса Джонсона (1949–2017) рассказывает историю Роберта Грэйньера, отшельника поневоле, жизнь которого, охватив почти две трети ХХ века, прошла среди холмов, рек и железнодорожных путей Северного Айдахо. Это повесть о мире, в который, несмотря на переполняющие его страдания, то и дело прорывается надмирная красота: постичь, запечатлеть, выразить ее словами не под силу главному герою – ее может свидетельствовать лишь кто-то, свободный от помыслов и воспоминаний, от тревог и надежд, от речи, от самого языка.
В книге "Недуг бытия" Дмитрия Голубкова читатель встретится с именами известных русских поэтов — Е.Баратынского, А.Полежаева, М.Лермонтова.
В новой книге известного режиссера Игоря Талалаевского три невероятные женщины "времен минувших" – Лу Андреас-Саломе, Нина Петровская, Лиля Брик – переворачивают наши представления о границах дозволенного. Страсть и бунт взыскующего женского эго! Как духи спиритического сеанса три фурии восстают в дневниках и письмах, мемуарах современников, вовлекая нас в извечную борьбу Эроса и Танатоса. Среди героев романов – Ницше, Рильке, Фрейд, Бальмонт, Белый, Брюсов, Ходасевич, Маяковский, Шкловский, Арагон и множество других знаковых фигур XIX–XX веков, волею судеб попавших в сети их магического влияния.
Все слабее власть на русском севере, все тревожнее вести из Киева. Не окончится война между родными братьями, пока не найдется тот, кто сможет удержать великий престол и возвратить веру в справедливость. Люди знают: это под силу князю-чародею Всеславу, пусть даже его давняя ссора с Ярославичами сделала северный удел изгоем земли русской. Вера в Бога укажет правильный путь, хорошие люди всегда помогут, а добро и честность станут единственной опорой и поддержкой, когда надежды больше не будет. Но что делать, если на пути к добру и свету жертвы неизбежны? И что такое власть: сила или мудрость?
В 1965 году при строительстве Асуанской плотины в Египте была найдена одинокая усыпальница с таинственными знаками, которые невозможно было прочесть. Опрометчиво открыв усыпальницу и прочитав таинственное имя, герои разбудили «Неупокоенную душу», тысячи лет блуждающую между мирами…1985, 1912, 1965, и Древний Египет, и вновь 1985, 1798, 2011 — нет ни прошлого, ни будущего, только вечное настоящее и Маат — богиня Правды раскрывает над нами свои крылья Истины.
Современная историческая проза. Роман о людях, пытающихся жить и любить на фоне того хаоса, который называется революцией. От автора: Это не экшен с морем крови, это сермяжные будни начала гражданской войны. Здесь нет «хороших» белых и «плохих» красных, здесь все хорошие и все плохие. На войне — а тем более на гражданской войне — ангелов не бывает, и кровь льют одинаково с обеих сторон, и одинаково казнят, не считаясь ни с какими правилами.