Тень волка - [34]

– Дела дяди не настолько безнадежны, чтобы для их спасения вы должны выходить замуж за Сен-Лаупа, – ответил я. – У меня нет сомнений, что дядя намекал вам на это. Но подождите, по крайней мере, до тех пор, пока он прямо не скажет вам об этом. Дядя не постесняется в открытую попросить вас об этом шаге, если наступит время, когда существование священного дома «Баркли и Баркли» потребует такой жертвы, – с горечью добавил я. – Но, оставаясь самим собой, дяде будет приятнее обманывать себя, думая, что вы сделали этот выбор по своему собственному добровольному желанию.

– Но дяде уже нет нужды говорить об этом в открытую. Мосье де Сен-Лауп избавил его от этой необходимости. Вчера по почте от него пришло письмо, в котором он просит моей руки. Наш дядя прочитал его мне и попросил проявить к нему должное внимание. Де Рец! Де Рец, остановись! – внезапно оборвала она разговор. – Роберт, ловите его!

Громадная собака, фыркая в зарослях, покрывающих нижнюю часть склона холма, издала вдруг короткий звонкий лай и, с треском ломая голый кустарник, так стремительно понеслась прочь, что я сразу потерял ее из виду.

– Быстрее за ним, – кричала девушка, пробираясь среди сугробов по следу, который оставили огромные лапы волкодава на пушистом снегу. – Де Рец никогда прежде не оставлял меня подобным образом. Он может навлечь на себя обвинение в злом поступке или совершить его.

Мы, свистя и крича, бежали за собакой до тех пор, пока, запыхавшиеся, не остановились под сумрачными кронами небольшой рощицы, растущей по склону за домом старого Пита. Там в сгущающейся темноте мы окончательно потеряли его следы. Здесь я уже был готов повернуть обратно, потому что громадный волк, казалось, сделал эту рощицу и сад ниже ее своим любимым и часто посещаемым местом. Но Фелиция опередила меня.

– Эта тропа выведет нас к коттеджу мосье де Сен-Лаупа, не так ли? – спросила она. – Тогда давайте возвратимся туда, откуда мы пришли. Похоже, мне и без того придется ходить по ней слишком часто, чтобы начинать это уже сегодня.

– Фелиция, – воскликнул я, – вы хотите сказать, что выйдете замуж за этого жирного отвратительного человечка с распутным взглядом и рыкающим похохатыванием! Да он сожрет вас, откармливая себя вашей красотой! Эти жирные руки… – и все мое ревнивое воображение ударило мне в голову.

– Пожалуйста, замолчите, Роберт, – прервала меня Фелиция. – Мы не будем упорствовать в своей пристрастности. Помимо всего, мосье де Сен-Лауп удостоил меня чести, сделав официальное предложение о браке. Так смотрит на это наш дядя. Мосье де Сен-Лауп не только не принимает во внимание недостаток в моих жилах благородной крови и отсутствие у меня приданого – за исключением двух бедных слуг, нескольких предметов из старинного серебра и скромных драгоценностей, у меня нет ничего, что бы я могла принести своему мужу – но и предлагает выплатить мне сумму в 25 тысяч долларов, которые могут быть вложены в дело, какое дядя сочтет наиболее выгодным.

– И на которые наш добрый дядюшка сразу же приобретет для вас партнерство в делах «Баркли и Баркли», – презрительно усмехнулся я, – продавая вас французу точно так, как если бы он сделал это на аукционе где-нибудь в Балтиморе или Чарльстоуне. Но зато он положит конец неприятностям в своих финансовых делах.

– О, будьте беспристрастны к дяде, – запротестовала девушка. – Постарайтесь взглянуть на вещи его глазами: когда его дела находятся в угрожающем состоянии, мои оказыва ются гарантированными от каких-либо неприятностей. Но это означает благополучие и его торговых и финансовых дел. Кто может порицать человека за такой образ мыслей? Только не я.

Что дядя должен подумать обо мне, откажись я от этого брака? Как я смогу после такого отказа есть его хлеб и спать под крышей его дома?

– Фелиция, – я попытался прервать девушку, но она не слушала меня.

– Нет, – говорила она торопливо слабым голосом. – Но одну вещь я сделаю, я должна ее сделать. Когда мосье де Сен-Лауп вернется, я скажу ему, что не люблю его, но если он тем не менее хочет жениться на мне – а я полагаю, что он хочет, потому что то, что я слышала о французских браках…

– Фелиция, – воскликнул я снова, – вы не сделаете этого. По крайней мере, вы немного подождете. У меня есть шанс, хороший шанс стать богатым, ведь каждый день сейчас… – И я торопливо рассказал девушке всю историю о деньгах, завещанных мне старым Питом, об исчезнувшем завещании и пропавшем пальто, как поведал мне об этом эсквайр Киллиан, и о том, что с тех пор произошло.

– Но, Роберт, – произнесла Фелиция со слабой грустной улыбкой, когда я сделал паузу в своем повествовании, больше похожем на мольбу, – разве вы не видите? Я собиралась сказать вам то же самое.

– Что вы меня не любите? Я не смею надеяться, что вы испытываете ко мне это чувство. Но вы полюбите. А если этого с вами так никогда и не случится, то все равно необходимая сумма из моих денег пойдет дяде Баркли на спасение его дела. Я так же, как и вы, в долгу перед ним. Надеюсь, вы не допускаете мысли, что тем самым я собираюсь выкупить вас у него?

– Ах, Роберт, я знаю, что вы испытываете ко мне очень добрые и теплые чувства, – начала она тоскливо, положив свою руку на рукав моего пальто. И вдруг взгляд ее глаз, которые она подняла к моему лицу, изменился. Они расширились от ужаса, и маленькая рощица огласилась ее пронзительным воплем.