Тень улитки - [4]

Вот если бы сюда Службу Искоренения с ружьями, да каждого при выходе проверить — тогда и «десант» можно было бы допустить. Только разогнал Перец Службу Искоренения! Жаль. Но нет худа, без добра — теперь она одна при нем состоит, без всяких там нашептывающих Домарощинеров. Чтоб он провалился на своем Материке!

Послышался стук в дверь.

«Перчик!» — сразу узнала Алевтина и бросилась открывать.

— Вы позволите, Алевтина? — осведомился он, заглядывая в дверь, отчего его голова практически легла ей на грудь.

— Ну, конечно же, господин директор! — заворковала она. — Только вам и позволю, а больше никому.

В Управлении они общались исключительно на «вы» и с соблюдением всех правил субординации. Порядок.

Перец перешагнул порог, и Алевтина снова закрыла дверь на ключ.

— Я вам нужна, господин директор? — потупив взор, осведомилась она.

— Да-да, — не сразу осознав вопрос, кивнул Перец. — Во-первых, я хотел узнать, не нужна ли моя помощь?

— Нет-нет, господин директор, я сама!.. Разве только немного лестницу подержать, — и встала на первую ступеньку.

— О, конечно же! — схватился Перец за лестницу, отчего Алевтина практически оказалась в его объятиях.

Она улыбнулась, обернувшись на миг, сделала грациозное круговое движение телом, чуть освобождаясь от внеурочных объятий, хотя ничего против них не имела, и стала, не спеша, подниматься по лестнице, ощущая поддерживающий ее восхищенный взгляд Переца. Она отлично знала, что «вид снизу» у нее всегда был на высоте.

— Красота! — подтвердил снизу Перец. — Я всегда удивлялся, почему женщины так прекрасны? Вроде ничего особенного, если подумать. А если не думать, а просто посмотреть — то красота!

— Вы, господин директор, лучше покрепче лестницу держите, — с притворной строгостью порекомендовала она.

— А вам не страшно там, наверху?

— Когда вы внизу, не страшно.

И вспомнила, что не так давно внизу под лестницей стоял шофер Тузик, и ей было страшновато, тем более, когда он намекал, что своего никогда не упустит… Но, слава Богу, в библиотеке тогда был и Перец. Хоть и дремал сначала, а все равно был… А если бы его не было, кто знает, может, директором сейчас был бы Тузик, который своего никогда не упустит. Спасибо Перецу — упустил.

— Я вот о чем хотел у вас спросить, Алевтина, — вспомнил Перец о цели своего посещения. — Это, во-вторых… Как так получилось, что такое важное подразделение, как группа научной охраны с вычислительным центром размещается в мужском туалете?

— Вы считаете, что они должны размещаться в женском? — хмыкнула Алевтина и объяснила: — Дефицит помещений, да и каждый должен знать свое место…

— Я, конечно, филолог, и, наверное, не все понимаю, но вычислительная работа и научная охрана требует сосредоточенности, а там постоянно отвлекают… — пожал плечами Перец.

— Теперь вы директор и, значит, вы определяете приоритеты и распределяете помещения, — улыбнулась Алевтина.

— Да-да, конечно, но странно… Я попрошу вас подготовить приказ о переводе группы научной охраны в помещение бывшей группы искоренения.

— Немедленно, пусик, или можно сначала искоренить пыль в библиотеке? — игриво осведомилась она.

— Можно искоренить, — разрешил Перец. — Да вы искореняйте-искореняйте, а я буду говорить, мне надо с кем-нибудь поговорить, а вы искореняйте…

Алевтина принялась активно размахивать тряпкой.

— Помните, в тот знаменательный день, когда я так неожиданно стал директором, вы развивали передо мной теорию Административного Вектора. Я тогда мало что понял. Лингвист все-таки. Простительно должно быть. Но засела она у меня, как заноза в спине, куда не дотянешься.

— Да не расстраивайся ты так, пусик, — чуть спустилась по лестнице Алевтина, — не бери близко к сердцу.

— Ну как же?! — взволнованно воскликнул Перец. По всему было видно, что он уже допустил эту чушь слишком близко к сердцу. — Как же не расстраиваться? Ведь получается, что все зря. Что мы — ты, я, все мы ничего не можем и не значим. Все заранее определено направлением этого вектора.

— Так-то оно так, пусик, — спустилась Алевтина еще на одну ступеньку, ловко расстегнув верхнюю пуговицу. — Но ты, мой миленький, совсем запутался. Не освоился еще, да и не учили тебя уму-разуму, лингвистик ты мой убогонький… Вектор не скаляр, он имеет направление…

— Вот и я о том же! Ты же, ой, вы же мне объясняли про шоссе и ось теодолита.

— Объясняла, милый, объясняла, сладкий, — она опустилась еще на одну ступеньку и нос Переца оказался точно между ее облакоподобных, но только теплых и даже горячих грудей. Носу там понравилось, он пошевелил ноздрями. Глазки непроизвольно закрылись, но Перец вдруг попытался отпрянуть, словно проснулся — Ну, куда же ты, пусик, сними меня отсюда, — удержала она его ловкими недремлющими руками.

— А, ну да, да, — согласился виноватым тоном Перец и, поднатужившись, снял Алевтину с нижней ступеньки. Он никогда не был силен в тяжелой атлетике. Да и, вообще, его освобождали от физкультуры по зрению. Для сетчатки будто бы вредно.

— Ты поставь меня, милый, поставь, — улыбнулась она, — побереги силы. Вон пойдем на диванчик, отдышишься. Он у меня мягкий и совсем не скрипучий. — Повлекла она его за стеллажи к роскошному кожаному дивану, который неизвестно зачем пребывал тут, а не там, где на него могли бы сесть читатели. Таких диванов Перец, пожалуй, не видел с детства. Сейчас таких не выпускают.