Тень Стигии - [26]

— Пожалуй, я покину вашу долину,— немного подумав, ответила Соня.— Отправлюсь обратно, в большой мир.

— Я почему-то так и думал,— улыбнулся Ваату.— Что ж, пожелаю, чтобы путь твой был легким и приятным. Когда доберешься до берега моря, тебе лучше всего будет повернуть направо и пойти вдоль побережья к северо-востоку. Впрочем, у тебя, судя по всему, будет провожатый, он и покажет дорогу.

— Провожатый? Кто же это? — спросила Соня.

— Его зовут Теранои. Если ты помнишь, это тот самый молодой человек, что пытался посвататься к тебе.

— Тогда передайте ему, что все это зря,— сказала Соня.— Он, по-видимому, хороший парень, но дело в том, что замуж я пока не собираюсь. Ведь он намерен сопровождать меня, чтобы попытаться завоевать мою любовь?

— Возможно, отчасти это так,— ответил Ваату.— Но есть и еще одна причина, притом немаловажная. Теранои не сидится на месте, а потому жизнь в долине кажется ему слишком однообразной. Когда-то давно, в годы молодости, я сам был таким же и тоже покинул долину. Но, пожив несколько лет среди людей большого мира, счел за благо вернуться.

— А как же тот ваш обычай с домами и семьями, которых не должно быть больше, чем есть сейчас? — спросила Соня.— Ведь по возвращении свободное место могло оказаться уже занятым?

— Возможно, так и случилось бы, если бы не Наиру,— ответил Ваату.— Она верила в мое возвращение и ждала. Четыре года подряд она отказывалась посещать церемонии сватовства, хоть родня и подруги уговаривали ее. Ей говорили, что я ушел навсегда, но она верила, что я вернусь.

Тут Ваату сказал несколько слов своей жене. По-видимому, это было что-то очень приятное, так как лицо ее озарила счастливая и нежная улыбка.

— Как видишь, и наша жизнь бывает иногда не такой уж скучной,— сказал Ваату Соне.

* * *

— Ну что, пойдем, женишок? — весело спросила Соня.— Или у тебя поджилки трясутся?

По озабоченному выражению лица Теранои можно было подумать, что тому действительно не по себе. Они стояли возле спуска в ущелье-Врата. На Теранои и Соне были свободные теплые одеяния из мягкого сукна, какие обычно носят горцы. Такая одежда не мешает, когда приходится карабкаться по скалам, хорошо защищает от холода и ветра, но в ней не бывает жарко, как в кожаных или сшитых из шкур с мехом одеяниях. На Теранои были шаровары, подхваченные широким кожаным поясом, и куртка с капюшоном, на ногах — сапожки с мягкими подошвами и невысокими голенищами. Сонина одежда, которую подарила ей Наиру, была почти такой же по покрою, но отделана гораздо более красочно: сукно было отбелено, и его покрывала разноцветная вышивка, дополненная лоскутками яркой материи — цветы, птицы и зеленые ветви сплетались в сложном узоре. За плечами у путников висели дорожные мешки с запасом сухих лепешек, меда, копченой рыбы — жители деревни щедро снарядили их в дорогу.

Путников провожали Ваату, Наиру и еще несколько человек из деревни, по-видимому, друзья Теранои. Ни одной девушки среди них не было: то ли не было у молодого человека воздыхательницы, а может, если такая и нашлась бы, то она не пришла, обиженная его сватовством к чужеземке.

— Прощайте, и спасибо вам за все.— Соня поклонилась тем, кто пришел их проводить.

— Оэ, миндауон! — громко сказал Теранои, и односельчане дружно откликнулись:

— Оэ!

— Счастливого вам пути,— добавил Ваату.

— Спасибо,— ответила Соня и, не оборачиваясь больше, вошла во Врата.

Честно говоря, она терпеть не могла долгих расставаний. Девушка принялась спускаться по узкому, полутемному ущелью, снова дивясь тому, насколько ровны его стены и дно. Шаги Теранои слышались неподалеку за спиной. Надо отдать ему должное, горец шел так, как двигаются опытные ходоки: поступь его была легкой, и если бы не хрустящий под ногами гравий, то она, пожалуй, была бы совсем не слышна.

Первое, что сделала Соня, выйдя из ущелья, это подобрала шкатулку Акиваши, так и валявшуюся в траве. Коробочка как коробочка, внутри выложена бархатом, когда-то, видимо, черным, но теперь порыжевшим от времени — в таких шкатулках модницы держат серьги и перстни. Если раньше в ней и были заключены магические силы, то теперь все это ушло, как вода уходит в сухой песок.

Из-под щебня в пещере Соня вытащила меч и пояс с деньгами. Как первое, так и второе немало удивило ее спутника. Вначале Теранои долго рассматривал монеты: профили королей, лики богов, надписи на обороте… Время от времени он вопросительно поглядывал на Соню.

— Деньги это, понимаешь? Деньги,— пыталась объяснить девушка.— Хотя что ты можешь понять в этом, дикарь горный? Беда мне с тобой. Приведу в Султанапур такого ягненка, мгновенно ведь освежуют…

Теранои тем временем заинтересовался мечом. Он примерял его к руке, разок-другой попробовал стукнуть по сухому пню, точно топором, затем снял с пояса маленький нож и сложными жестами попытался втолковать что-то Соне.

— Ты спрашиваешь, зачем такой большой? — догадалась девушка.— Это меч. Запомни: меч.

— Миэтч,— послушно повторил горец.

— Смотри!

Для начала Соня показала защиту, называемую «мельницей», при которой лезвие, сверкая и свистя, выписывает в воздухе грозные круги. Попутно она снесла с ближайшего дерева несколько нижних ветвей: «мельница» одинаково хорошо годится как для глухой обороны, так и для перехода в нападение. Потом девушка сделала вид, что нападает на Теранои, остановившись, однако, когда до того оставалась пара шагов: кто знает, что сделает этот наивный младенец, если вдруг испугается? Может ведь и под лезвие попасть ненароком. Теранои, впрочем, стоял неподвижно, только глаза немного прищурил.