Тень сомнения. Синеглазка - [11]

К облегчению Криса, девушка прошла к кухонному столу и села. Он наклонился к печке и с преувеличенным вниманием принялся проверять, как жарятся бифштексы.

— Мне было шесть лет. Мать и отец взяли меня с собой на пляж. Мама была беременна Карлом, это мой младший брат, и мне тогда разрешили бегать взад и вперед по песку босой. Мне понравилось это.

— Это было давно? — отозвался Крис.

— Да, давно. Это было несколько последних беззаботных дней у моей семьи. В тот год отец начал заниматься политикой. А потом я уже подолгу его не видела.

Разговор об отце Лилианы напомнил Крису, кем она была, и почему ему следовало соблюдать дистанцию. Если ему повезет, то он выберется из этой ситуации не более чем с выговором. А если уступит своему желанию, нельзя будет даже сказать, какими могут оказаться последствия. Однако дьявольски трудно было помнить, как велико расстояние между ними, когда девушка удобно устроилась на кухонном столе, закинув руки за голову, отчего ее груди приподнялись и натянули майку до отказа. Ее правая голень была перекинута через левое колено. Поза была невероятно сексуальной!

Он опять стал проверять бифштексы.

— Эти почти готовы. Какие вы любите?

— Мне розовый!

Это слово вызвало в памяти различные вещи, о которых лейтенант Крис Финч предпочел бы не думать: губы, краснеющие щеки, соски грудей. Черт с ней, Финч, выбрось эту женщину из головы! Она недосягаема! Ты понял это?

— А у вас есть вино? — спросила она.

Крис посмотрел на Лилиану в недоумении.

— Оно подошло бы к бифштексу, — пояснила она. — Я люблю сухое красное вино с бифштексом.

Крис фыркнул.

— У меня есть пиво.

— Светлое?

Он откровенно рассмеялся:

— Черт, Синеглазка, а вам не нужно ли еще колы?

Ее милая рожица отражала разочарование, но она все же не стала капризничать, просто добавила:

— Я не привыкла пить пиво, но светлые сорта кажутся на вкус неплохими.

— Потерпите, вам не придется долго находиться в моем обществе, — пробормотал Крис.

— А где вы жили раньше? Ведь не здесь же! — поинтересовалась Лилиана.

— На задворках Квебека.

— Именно там у вас появилась эта татуировка?

Крис поднял руку и посмотрел на нее, словно татуировка только что появилась там.

— Да.

— Можно мне взглянуть на нее?

Он протянул к ней руку. Девушка поднялась со стола и подошла ближе. У него перехватило дыхание, когда она провела кончиками своих пальцев по очертаниям странного животного.

Потом она взглянула на него своими синими сапфирами, поймав его, словно оленя в свет автомобильных фар.

— Означает ли это изображение что-нибудь особенное?

— Это связано с обрядом вступления в члены банды, в которой я бегал еще ребенком. — Он погладил предплечье, отчего кожа внезапно покрылась мурашками, и при этом отодвинул ее руку.

— Вы были членом уличной банды? — От удивления глаза ее стали круглыми.

— Да.

— Что? Я имею в виду… каким образом…

— Бифштексы готовы, — сказал Крис. — Садитесь, и я принесу вам ужин.

Крис понимал, что ей интересно его прошлое, но она только так и могла относиться к нему — как высшее существо к человеку из низов общества — с любопытством и недоверием. Он пришел к заключению, что не стоит с ней откровенничать, рассказывая о своем детстве.

На протяжении всего ужина ему удалось думать о вещах, которые отвлекали его от мыслей о девушке, сидящей напротив него за столом. Она ела так, словно умирала от голода, и вовсе не походила на разборчивую богачку. Эта леди очистила тарелку с таким удовольствием, что он был приятно удивлен.

— Это восхитительно! — заявила Лилиана, когда закончила есть.

Она не предложила помыть тарелки, правда, Крис и не предполагал, что такое возможно. Дочери банкира не приходится ведь получать наряды по кухне. Он собирался позаботиться о посуде сам. Но, черт возьми, он устал! И к тому же ведь он все готовил! Поэтому решился.

— Вы найдете средство для мытья посуды под раковиной.

Девушка какое-то время смотрела на него невидящими глазами, пока не поняла, на что он намекал.

Крис добавил:

— Я готовил, вам мыть посуду! Не возражаете?

— Думаю, что это справедливо, — сказала она, встала и начала убирать со стола.

Ее готовность сделать часть работы снова приятно поразила Криса. К сожалению, он не мог сидеть и ждать. Его мать не разрешала ему этого, когда он был маленьким, а теперь он не мог заставить себя бездействовать, наблюдая, как трудится женщина, которая родилась, что называется, с серебряной ложкой во рту.

— Я отскоблю сковородки, — предложил он. — Вы вымоете все остальное, а я вытру.

— Хорошо.

Она очень неловко, но старательно мыла посуду, не скрывая, что эта работа ей незнакома.

— Не думаю, чтобы вам приходилось мыть посуду слишком часто!

— Нет, не приходилось, — ответила она, слегка усмехнувшись. — Я и не знала, как это интересно!

— Интересно?

Он почувствовал, как его тело напряглось, когда увидел, как она, засучив рукава, трет тарелку губкой, скрытой под горой белой пены. Потом она несколько раз провела рукой внутри кофейной чашки. У Криса горели щеки. Он никогда не предполагал, что мытье посуды может быть таким чувственным занятием. Он бросил полотенце на стойку и направился в гостиную.

— Остальное можно поставить в сушилку, — сказал он. — Я зажгу камин. На улице становится прохладно.