Тень последней луны - [80]

Ревела, визжала и блеяла скотина на королевских скотных дворах — шёл забой животных для завтрашнего пиршества. Из провинции тянулись возы с зерном, овощами, молочными сырами, бочками вина и пива — король платил за всё. Любопытно, сколько украдёт на этом казначей? После похорон Мирры он построил старшему сыну дом. Скер наблюдал за ним уже больше десяти течений и знал все его схемы. Казначея давно следовало повесить, да только сперва не мешало бы найти замену, но подходящего толкового человека не попадалось.

Размалёванные актёры в рваных театрах да пёстрые цирковые труппы уже давали представления на спешно сколоченных помостах, собирая досужих зевак, и только один помост стоял пустым — новый, с одинокой виселицей.

— Пап, ты говорил, что заменишь казни рудниками, — старательно глядя в тучный затылок возницы, сказала дочь, когда они вдвоём, пробуя подарок, новый её экипаж, катались вокруг дворца в сопровождении двух конных гвардейцев.

Она всегда отводила глаза. Это было забавно, Скер и за собою знал похожую привычку, потому улыбнулся. Ему нравилось то, как без скрипа идёт новый экипаж, нравился запах лошади, и что они катаются вдвоём, не считая двух конных гвардейцев сзади. Мальчик очень просился, но король его не взял, он хотел хоть теперь поговорить. Скер ласково погладил принцессу по голове, украшенной маленькой жемчужной диадемой матери. Дочь подтыкала ею чёлку, будто обручем. Ему и голова эта нравилась, похожая на Мирру, но с его коротким носом и серыми глазами. Хорошая голова, жаль, что несговорчивая и недальновидная.

— Всё только от тебя зависит, дочка.

Несколько долгих секунд она терпела ласку, как чужая лошадь, затем отодвинулась, чтобы свеситься с краю и бросить монетку невесть как пробравшейся в эту часть города нищенке, а назад придвигаться не стала. Её тело говорило языком жестов, что дочь его совсем не любит.

— В чём ты будешь завтра? — спросил он, чтоб сменить тему, женщины любят болтать о нарядах, даже Мирра любила. — Я покажу тебя народу. Если ты покажешься недостаточно хорошо одета, о нас станут плохо говорить.

— Мне три платья шьётся, — последовал сдержанный ответ. — На утренний приём, дневные состязания и на вечер.

— Прибудут вассалы и союзники, — продолжал король, — с жёнами, сыновьями и дочками. Перезнакомишься со всеми, может кто-нибудь приглянется. Или просто наберёшь себе дам и кавалеров. Устроим танцы.

— Но ведь я не умею танцевать, как у вас принято.

— Я, если честно, тоже, но владыки как напьются и начнут — будет смешно, тебе понравится. Что ты всё зеваешь?!

— Сплю плохо.

— Я в твои годы спал отлично. Плавай больше и лучше ешь!

— Хорошо.

Он знал, что дочь уже третий день где-то бродит ночами, вероятно, со своим зверем. Не было новостей и от Шепана. Король уже жалел, что обратился к нему.

— Ты забыл, что он уже участвовал в заговоре? — спросил его лис намедни. — Предавший раз — предаст снова.

Скер всё помнил и без его слов.

— Это дурно пахнет, — сказал ему лис. — Они втроём плетут интриги, замышляют подлость, мой владыка, а раз так — не получится подождать, пока братец объявится сам. Так что привози её людей и делай то, что умеешь.

Они сделали два круга вокруг дворца и вокруг помоста с виселицей, затем король толкнул возницу в спину и приказал ехать за город, экипаж развернулся и покатил по главной улице.

В этом районе стояли дома трейнтинской знати, королевских чиновников и крупных торговцев. По деревянным настилам тротуаров прогуливались местные богачи, прислуга, бегущая по делам, с корзинами и свёртками в руках, поспешно выскакивала на мостовую, кланяясь и давая пройти господам. И все снимали шляпы, с поклонами оборачиваясь к экипажу, останавливались поглазеть, как Скер едет с дочерью. Дочь вежливо кивала в ответ, не делая особой разницы, кто перед нею, иногда доброжелательно махала ладошкой, невысоко поднимая руку. Это было непривычно и мило. Королю подумалось, что она могла бы стать весьма полезной во многих вопросах, её можно было отправлять на часть встреч, отдать ей часть обязанностей, связанных с благотворительностью, это частично освободило бы его самого. Но сперва следовало решить главный вопрос.

— Я сказал собрать со всех поселений твоих ганцев и привезти на праздник. Завтра с утра со всеми своими увидишься.

— Прикажи, пусть захватят весь керосин и мазут, который произвели. Это для них построена виселица? — спокойно спросила дочь, разглядывая нарядный дом казначея, выкрашенный в светло-жёлтый цвет, с цветочными горшками, вывешенными снаружи окон.

— Я бы предпочёл, чтоб там висел последний дохлый зверь, после необходимого уничтожения которого начнётся эра человека. Но праздник твой, решать, разумеется, тебе.

Дочь промолчала. Они проехали мимо поворота на рыбный рынок, далеко распространяющий зловоние. Теперь, перед праздником, рынок со всех сторон оброс щупальцами из тележек и лотков, где продавалась горячая еда, и густая вонь тухлой рыбы, потрохов и нечистот разбавлялась запахом горячего хлеба, жареного мяса, сочных сырых овощей и тонкими фруктовыми ароматами. Королю сразу захотелось есть.

В честь праздника разрешили торговлю на улицах, и теперь отсюда и до самых городских ворот тянулась шумная полоса сувенирных рядов. До самых ворот молчали.