Тень над рекою. Антология экзистенциальной лирики - [14]

Я отхожу и стану жить инако.

О, где года,

Со мной когда

Была нужда

Безблагодатности мирской;

Беда, вражда,

Обид чреда —

Сгинь без следа,

Да низойдет ко мне покой.

Хочу вдохнуть

В больную грудь

Живую суть,

Сомненья мира отреша, —

Уста замкнуть, —

Хотя чуть-чуть

Увидеть путь,

Которым движется душа.

Не лгу:

Слугу

Смогу

Врагу

Вовеки не явить собой, —

Добра,

Мудра,

Щедра

Пора,

Что мне дарована судьбой.

Итак:

Кто благ,

Дай знак:

Мой шаг

Благослови, я кротко жду

С мольбой:

Мне бой

Любой

С судьбой —

Сулит лишь горечь и беду.

Так наяву

Не лгу

Мольбой:

Сподоблюсь горнему родству

И мир, мне чуждый, изживу. 

Песанья, Камило. «Жестокий страх томит меня во сне…» (Португалия)

Жестокий страх томит меня во сне,

Вольна душа и мается раздором:

Дрожу перед грядущим приговором

И сетую о проходящем дне.

Страх безысходный, совладать с которым,

Сколь ни терзаюсь, не под силу мне:

Я лишь могу в вечерней тишине

Пространства проницать печальным взором.

Затем, что, эту боль забыть спеша,

Безумною становится душа,

Негармонической, а это значит,

Что без страданья — сердца просто нет.

Так неделимы солнце и рассвет,

Который, наступая, тяжко плачет.  

Тейшейра де Паскоаэс. Однообразный напев (Португалия)

Однообразно…

И облик мира давит, словно груз…

Цвет радости все так же ало-красный…

Все так же в светотени тонет грусть…

Жизнь! — в том же теле все та же извечная мания…

И элегичность все та же в звучаньях печали…

И неизменные замерших гор очертания,

Где, словно радуга, слезы зимы заблистали…

То же дыханье тоски, напоенное ядом…

Ночь неизменная присно, и вечно, и ныне…

Черная бездна, все так же разверстая рядом,

Скорбь, что застыла в душе — неоглядной пустыне…

Память, бредущая той же глухою тропою…

Ночью и днем плач источника около дома…

То же окошко раскрыто, и в нем предо мною

Тот же простор окоема…

Перед глазами все та же картина…

Тот же пейзаж, и все так же молчание длится…

И неизменная роз неизменных куртина…

Тот же восход, и все так же поющая птица…

И неизменно улыбка исполнена той же печалью…

В глади зеркальной лицо отразилось привычно…

И над безжизненной далью

Тот же закат, что обычно…

В голосе моря, в привычном гуденье прибоя

Слышен о жизни и смерти извечный рассказ…

Вечное то же кладбище под вечной луною…

Жизнь, что не прожита нами, все теплится в нас…

Штилем объятое море привычно застыло…

Люди все так же теряют себя в Алентежо…

Время, что в нас погрузилось, проснуться забыло…

В нас неизменно все то же, и мы неизменно все те же!

Режио, Жозе. Чёрная песня (Португалия)

Говорят мне: — Иди сюда! — и добрыми смотрят глазами,

и протягивают мне руки, не сомневаясь ничуть,

что мне очень важно услышать

их призывы: — Иди сюда! —

Но глаза мои смотрят устало на все их потуги

(а в глазах у меня немало и насмешливости и скуки),

на груди молча складываю я руки

и на зов не иду никогда.

В том и гордость моя —

отчужденность творить непрестанно!

Не идти ни за кем!

Ибо я и живу на земле безжеланно,

как однажды расторг материнское чрево, того не желая совсем.

Нет, я к ним не пойду! Я туда лишь иду,

куда сам захочу пойти...

Все равно на вопросы мои я ответа у вас не найду,

так зачем же вы снова твердите: — Иди сюда?!—

Нет, уж лучше я буду один пробираться грязной окраиной,

лучше пусть меня хлещет ветер отчаянный,

лучше в кровь разобью свои ноги, нищий и неприкаянный,

но к вам не пойду никогда!

Я пришел в этот мир,

чтобы первым войти в неизвестность нехоженых дебрей,

чтобы первым оставить следы на песчаном плато!

Но для вас и важнейшее дело мое — ничто.

Разве вы мне дадите

оружье, и храбрость, и волю,

чтоб любые преграды мои я сумел победить?

Ведь по вашим венам течет

та же дряхлая кровь, что у ваших родителей,

и вы любите то, что нетрудно любить.

А я полюбил Миражи и Дальние Страны,

я пустыни, и бездны люблю, и бурных потоков пороги...

Идите! У вас есть дороги,

есть сады и на грядках цветы,

есть отчизны у вас и надежные крыши,

есть законы у вас и каноны, есть философы и ученые ―

у меня есть мое Безрассудство!

Поднимаю его, как факел, в черной полночи света вестник

на губах моих выступает кровь, и пена, и песни...

Только Бог, только Дьявол властны надо мной!

Есть и мать и отец у любого рожденного чада;

я один, существующий вне конца и начала,—

плод невиданной сделки между Богом и Сатаной!

Так не ждите, чтоб я к добродетели путь мой направил!

Пусть не просит никто у меня ни формул, ни правил!

Пусть никто мне больше не скажет: — Иди сюда!—

Моя жизнь — это буря слепая, океана волна шальная

или атом, искра живая...

Откуда иду —не знаю,

и куда иду —я не знаю,

только к вам не приду никогда! 

Жедеан, Антонио. Кто-то (Португалия)

Мне нужен кто-то, кого бы я мог одарить.

Кто-то, кто дар мой принял бы сразу, в то же мгновенье,

с лицом отрешенно блаженным, как от прикосновенья

крупинки света, ласкающей кожу робким скольженьем.

Кто-то, к кому бы я мог подойти 

и безмолвно сказать: тебе.

И кто-то вдруг забрезжил бы лунным свеченьем

и улыбнулся мне — не губами, всем естеством —

и потянулся ко мне — не руками, всем существом —

с лицом отрешенно блаженным,

как от прикосновенья

крупинки света, ласкающей кожу робким скольженьем.

В моей ладони

было бы только одно — ее тепло,

и кто-то сразу бы понял,