Тень на каменной скамейке - [13]

– Ох-ох-ох, не так-то это просто…

Я не поняла, что Флора имеет в виду, но она объяснила, что пришла вовсе не попрошайничать. Она снова огляделась, принюхиваясь.

– Ох-ох-ох… так-то. У всякого своя судьба… – сказала она тоном проповедника и повторила свои слова несколько раз. Мне стало стыдно оттого, что наша кухня ломится от угощений, но я не знала, что же мне предпринять. Чтобы хоть что-то сделать, я подошла к Флоре и стала разглядывать маленькую Эдит. Тут прачка крепко схватила меня за руку и с заговорщическим видом прошипела:

– Детка, я вся промерзла…

Дрова ей не помогут. Сначала нужно согреться изнутри. Иначе она помрет, и ее дети вместе с ней. И она махнула рукой в сторону мешка за спиной, из которого свешивалась голова спящей Эдит.

Я растерялась. Что же мне делать? Чтобы показать, как ей холодно, Флора стала дрожать и стучать зубами. Согреться изнутри? О чем это она? Я спросила ее. Флора тут же отпустила мою руку:

– Да благословит тебя Господь, детка. У тебя нет немного водки?

Водки? Я задумалась. На буфете стоят два графина с красным вином. Может, она намекает на это?

– Нет-нет, водки! Чего-нибудь покрепче.

И Флора опасливо оглянулась, словно боясь, что ее услышат.

– Поторопись, – прошептала она. – Иначе будет поздно.

И снова затряслась, охая и стуча зубами. Я испугалась не на шутку. Их жизнь зависит теперь от меня, подумала я, перебирая в уме то одно, то другое. В буфете ведь много бутылок. Я бросилась в столовую, отыскала в бокале ключ от буфета и открыла дверцы. Схватив самую большую бутылку, бегом вернулась на кухню к Флоре. Может быть, это подойдет?

Она вытащила пробку из бутылки и понюхала. Это, конечно, не водка, но сгодится. Флора поднесла бутылку ко рту и сделала глоток.

– Эгей! Сейчас согреемся! Спасибо, детка! – сказала она.

Видимо, это вернуло ее к жизни, потому что она так резко встала со стула, что маленькая Эдит проснулась и заплакала.

– Тебе тоже надо глотнуть, мордашка! – сказала Флора, вытащила из кармана старую тряпку и, хорошо смочив ее из бутылки, сунула в рот Эдит, которая сразу умолкла.

– Спасибо от нас обеих! – поблагодарила Флора и, подойдя к окну, осторожно выглянула на улицу. Совсем не нужно, чтобы кто-нибудь пришел и увидел ее, пояснила она и, спрятав бутылку под пальто, скорым шагом направилась к двери.

Я побежала вслед за ней и спросила, не хочет ли она все же взять немного дров, но она ответила, что теперь это уже не нужно, им и так будет чем согреться.

Когда вернулась мама, я с гордостью рассказала, что случилось. Я спасла человеку жизнь и чувствовала себя благодетельницей. Родители не упрекнули меня ни в чем, но, насколько я поняла, подумали, что было бы лучше дать Флоре дров, а не бутылку.

В бутылке был коньяк, который папа купил к Рождеству, и он, наверное, пожалел, что я схватила именно эту бутылку.

Но зато Флора теперь еще долго сможет греться изнутри. Родители решили, что прачке и ее детям приходится туго, и с тех пор мы взяли за правило навещать Флору с озера Осет и ее малышей. В сочельник мы всегда приносили им подарки.

В это Рождество к Флоре отправили нас с Каролиной. Я втайне радовалась тому, что мы проделаем долгий путь с ней вдвоем. Свея собрала большую корзину еды и сладостей. Мы взяли ее каждая за ручку, а в свободную руку мне дали еще мешок с подарками для детей. А Каролине – бидон с керосином. Чуть только рассвело, мы отправились в путь.

Каролина никогда не бывала в избушке Флоры, и я подумала, что нужно ее слегка подготовить к тому, что нас там ждет. Я сказала, что может случиться так, что Флора уже начала отмечать Рождество и тогда будет лежать на своем топчане и жаловаться на нездоровье. Она несварлива, когда выпьет, но любит пустить слезу и ужасно жалеет себя. Лучше всего соглашаться с ней, ее все равно не утешишь, она только разозлится.

Но Флора может быть в воинственном настроении – это означает, что отметить праздник ей нечем. И она станет предлагать нам кофе. В первом случае она этого не делает. Если уж предложит кофе, нам придется согласиться, хотя кофейные чашки у нее всегда немытые. Флора говорит, что слишком много убирает и стирает у других, так что сил содержать в чистоте свой собственный дом просто не остается. Но прежде чем разлить кофе, она потрет пальцем по краю чашки – вот и все мытье. И обязательно наденет старый засаленный передник, хотя он уже весь зарос грязью. Не стоит обращать на это внимание, лучше делать вид, что все идет как надо. Каролина должна иметь в виду, что Флора очень обидчива.

Пока я все это говорила, Каролина шла молча, глядя под ноги. Потом вдруг серьезно посмотрела на меня:

– Я счастлива, что не родилась в такой семье, как твоя!

О чем это она? Я остановилась, чувствуя, как краска приливает к лицу. В ее словах было такое осуждение, что я просто онемела. Мы стояли друг против друга. Корзина между нами на земле. Каролина смотрела мне в глаза и продолжала:

– Ты не представляешь, что люди могут жить так, как Флора. Но я должна сказать тебе, что многие живут еще хуже. И не так редко, как тебе кажется. И это нисколько не смешно.

У меня на глаза навернулись слезы, я почувствовала себя глупой и нелепой. Каролина была, конечно, права, возразить ей мне было нечего, а она неумолимо продолжала: