Тень иракского снайпера - [23]

– Есть ли шанс, что у Джона Линка тоже существует такой «триггер»?

– Не думаю, – произнес Джекинс раздумчиво. – Есть целый ряд сопутствующих признаков, которые так или иначе должны были бы проявиться. Но я вам признателен за ваши вопросы. Знаете, иногда совсем простые вопросы со стороны, такие как ваши, например, заставляют вспомнить о вещах и событиях, о которых интуитивно предпочитаешь не вспоминать.

– Где мы будем общаться с Джоном?

– Как я вам уже сказал, он у нас на хорошем счету. Поэтому можете увидеться в нашей комнате свиданий, можете посидеть в фойе в креслах… А можете и пойти в сад погулять, я думаю, вы захотите, чтобы никого поблизости не было.

* * *

Джон Линк был невысокого роста, худощав, субтилен. Густые длинные светлые волосы зачесывал набок и во время разговоров иногда делал резкое движение головой, убирая волосы со лба, – жест, который он, возможно, позаимствовал из какой-нибудь рекламы шампуня… Эти волосы и были, пожалуй, самым примечательным в его облике. За исключением этого признака Джон Линк был… почти никакой. Глаза неопределенного светлого цвета, овал лица – не круглого и не вытянутого, какой-то неопределенный подбородок, острый нос, тонкая шея… «Но, в общем, такого надо отбирать для «наружки», – подумал Потемкин. – В жизни не запомнишь, не различишь в толпе, при очной ставке – не опознаешь».

Они сели на деревянную скамейку в тихом уголке больничного парка. Некоторое время просидели молча. Линк почти не глядел на Потемкина и не проявлял интереса к будущему разговору. Как будто он один вышел погулять, присел на скамью и сидит дышит воздухом.

А Потемкин думал, что, может быть, совершил ошибку, согласившись беседовать с убийцей, содержащимся в психиатрической лечебнице, в такой неофициальной обстановке. И дело было вовсе не в том, что он опасался Линка – физически Потемкин легко справился бы и с тремя такими… Просто если представить себе, что Линк вдруг поведет себя неадекватно, разволнуется, начнет… что именно может начать психбольной, Потемкин толком не знал, а потому испытывал непривычное для себя чувство дискомфорта.

«С другой стороны, – решил Олег, – если моих вопросов окажется достаточно, чтобы вывести его из стабильного состояния, я буду для себя знать, что он и вправду нестабилен, ну, и со всеми вытекающими».

Беседа с Джекинсом заставила Олега изменить первоначальные планы разговора с Линком. Если перед приходом в клинику Олег, не вдаваясь в детали, представлял себе их разговор в режиме, так сказать, щадящем, готовил вопросы, задаваемые в обход главной темы, то сейчас, сам не зная почему, он решил идти напрямую. Было, очевидно, подспудное ощущение, что именно так будет правильно. И Потемкин решил обойтись без вводной части беседы.

– Джон, вы знаете, кто я и где работаю, – сказал Потемкин негромко. – Вы готовы к разговору?

Линк кивнул. Безучастно, не глядя.

– Какие у вас отношения с Бретом Леборном? – спросил Потемкин, чуть подняв голос.

– Хорошие отношения. Очень теплые и дружественные, – ответил Линк, не раздумывая. При этом он опять-таки не смотрел на Олега. Есть категория людей, которые не смотрят в глаза. Линк относился к этой категории. Что скрывалось за этим? Стеснительность? Неуверенность в себе? Желание скрыть ложь в ответах? Или просто скрыться от надоедливого собеседника?

Ладно, пусть скрывается.

– У вас с Бретом были интимные отношения?

– Кто это вам сказал? – Линк поднял глаза, но только на секунду, и снова опустил. – У нас с ним это было один раз, который я навсегда запомню. А больше, к сожалению, не повторялось.

– Где и как это было?

– Как – где? В мастерской, конечно, мы с ним больше нигде и не виделись. Правда, если бы мы постоянно встречались, он бы, наверное, нашел другое место. А так – он не захотел.

– Когда вы решили убить Хэйли Маррона?

– Дайте вспомнить. – Линк на минуту задумался. – Я думаю, это было месяца через три после того, как он у нас появился… Значит, в прошлом июне.

– Почему?

– А он вообще был мерзкий тип, – сказал Джон довольно равнодушно. – Скользкий какой-то. Когда ответишь на его рукопожатие – всегда хотелось пойти и немедленно вымыть руки.

– Ну, знаете… Если убивать всех, с кем не хочешь общаться…

– Видите ли… – Линк, кажется, впервые за разговор встретил взгляд Потемкина, не отводя глаз. – Видите ли, иногда я думаю, что это совсем не худший вариант. Вы вот работаете – не знаю точно где, но ловите преступников. Скажите мне честно, сколько раз вы себя удерживали? Сколько раз вам хотелось убить человека, который этого заслуживает? А вы знали, что он пойдет под суд, и если даже не выйдет сухим из воды, то, во всяком случае, останется жить. При этом вы были уверены, что по всем человеческим меркам он жить не должен. Скажите, сколько раз вы такое испытывали?

– Сколько-то раз испытывал, – ответил Потемкин твердо. – Но разве убитые вами заслуживали такой меры наказания? Даже не по законам, а просто по гуманитарным меркам?

– Что-то у вас с грамматикой не то, – парировал Линк. – Какие это «убитые»? Я убил Хэйли Маррона и признался в этом. Потому нахожусь где нахожусь. И веду такую жизнь, какую веду. Маррон, наверное, и впрямь не заслуживал того, чтобы быть убитым. Но я его убил из простой брезгливости – ну, не нравился мне он.