Тень Дракона - [85]

— Зря ты боишься меня, Сладенькая, — мурлыкал Уоросс. — Я ведь правитель не Дома Страха. Твои испуг меня не заводит… Так о чем я говорил? Ах, да! О сокровищах, скрытых в нижних ярусах Катакомб. Очень несправедливо, что вход в них контролирует Дом Страха. Митросс объявил себя правопреемником Великого Кора. А ведь все мы его правнуки. Несправедливо. Как и запрет Митросса на посещение Катакомб кому-либо. Только Архивариусам было плевать на эти запреты. Они горазды в нахождении тайных подземных троп. Вот у них я и купил себе проводника в нижние ярусы — катакомбную крысу. За три флакона Силы, между прочим! Я доверил ее тебе на сохранение, просил холить и лелеять. И что же? Ты отдала ее Короссу. У тебя есть, Сладенькая, три флакона Силы, чтобы компенсировать мои расходы? Нет? Какая жалость! Слуге отдала свое девичество, господину — мою крысу. Ты самая расточительная рабыня из всех, что у меня были. Но ты ведь умненькая девочка и понимаешь, что за все надо платить? Я потратил уйму времени и средств. А воспользовались этим другие. Так кто же свершил недостойный поступок, Скульптор? Этот амулет — мой по праву. Я просто восстановил справедливость. А теперь, мне нужно попробовать его заставить работать. И мне кажется, я знаю, как, — он хитро посмотрел на побледневшую Донну. — Правильно, моя красавица, с твоей помощью! Пришло время платить по счетам…

Донна попыталась вырваться, но разве может слабая девушка тягаться в силе с правителем. Хуже того, влюбленная девушка. Которую могла отрезвить от пагубной страсти лишь смерть.

Она влюбилась в него сразу, как только увидела. Уоросса в их дом привел ее отец Кооб. Огневолосый правитель видел ее обожание, но не пытался воспользоваться ее чувствами. Самый известный ловелас Акватона вел себя с бедной девушкой как настоящий рыцарь. Он называл ее «сладенькая», — и это звучало так многообещающе, что ее сердечко каждый раз сжималось от предвкушения чего-то тайного, запретно-приятного. Воспаленное девичьими мечтами воображение шептало ей о безумной любви, которую Уоросс должен был скрывать, чтобы обезопасить Донну от завистниц и защитить ее доброе имя. Когда Уоросс на несколько недель пропал, покинув столицу по своим делам, в ее душе поселилась щемящая пустота. Она стала чахнуть, как цветок, лишенный солнца.

Встреча с Шэроном стала для нее тогда спасением. Он пожалел ее, сводил к лекарям, купил для нее небольшой флакон Силы Осс в храме. Она начала поправляться. Мало того, Донна поверила, что может снова полюбить, и всей душой потянулась к скромному парню с дипломом боевого мага и татуировкой Дома Страха на шее. Она снова стала веселой щебетуньей, радующейся жизни, нарядам, мужскому вниманию. И все было хорошо, пока двери таверны несколько дней назад не открылись, впуская Уоросса.

Донна в тот момент обслуживала посетителя. Увидев огневолосого правителя, она выронила кувшин и застыла, глядя на широко улыбнувшегося ей Уоросса, не слыша ругани солдата, которого залила вином. А когда Уоросс бесцеремонно выкинул грубияна из таверны, она поняла, что чувство благодарности никогда не сможет заменить настоящую любовь. Опасную, ведущую в никуда, но такую чарующую и прекрасную.

Она продолжала встречаться с Шэроном, но ее сердце билось только для Уоросса. Грубое и оскорбительное обращение правителя с ней в Катакомбах, а затем и Валгаве ничего не изменило в ее чувствах к нему. Даже наоборот. Она была влюблена как кошка. И сейчас она тонула в его зеленых глазах, хотя понимала, что как никогда была близка к смерти.

— Господин, пощадите. Пожалуйста.

— Да, ладно, тебе сладенькая, — ворковал Уоросс. — Все будет хорошо. Смотри, как красиво камушек нырнул между твоих чудных грудок! Как, не холодно?

У Донны кружилась голова. Она с мольбой посмотрела на Скульптора, но он усиленно делал вид, что ничего особенного не происходит. Вот тогда Донна поняла, как презирает слуг. Всех слуг. Уоросс назвал ее своей рабыней. А на самом деле рабами были Шэрон и Скульптор: жалкие шавки в услужении своих господ, продавшие свои души за земные блага.

— Не холодно, — обреченно кивнула она.

Огневолосый довольно кивнул, обводя пальцем контур ее губ.

— Так и должно быть, — доверительно шепнул он ей на ушко. — Смотри мне в глаза, сладенькая, и мечтай. Выпусти самые потаенные свои фантазии.

Мир вспыхнул разноцветными сахарными хлопьями, принося сладость и опустошение. А потом что-то острое кольнуло ее. Донна с изумлением увидела рукоять стилета под левой грудью.

— Оп-ля! И совсем не больно! — довольно заметил Уоросс, внимательно наблюдая за Донной.

Его зрачки становились все больше, срастаясь друг с другом, пока не превратились в одну огромную дыру. Самые холодные ветра мира устремились к ней, схватили и потащили в этот кромешный мрак.

Она очнулась лежа на плаще. Черная воронка, бешено вращавшаяся над ее головой, стала светлеть, растворяясь в синем небе.

— Ты как? — зеленоглазое лицо склонилось над ней.

Она испугано моргнула и, набрав воздух в пересохшее горло, закашлялась.

— Получилось! — воскликнул Уоросс и принялся отплясывать какой-то лихой танец. — Скульптор, дружище, получилось! Я открыл тайну бессмертия! Ты видел, как засветился камень, когда сердце Донны перестало биться? Ее душа нырнула в камень, а как только я залатал ее рану, вернулась обратно! Ты представляешь, что это значит?!?