Тень деревьев - [13]

Крепкая вера и грусть о растраченной силе былого,

Разум суровый с печальной и нежно покорной душой,

Строгая бдительность эта и сердцу внушенный покой.

Все вы! Покуда идете вы медленно, робко и вяло,

Шли бы вы бодро, но теплая ночь ваши очи застлала.

Все вы идете за самой неловкой, и светом луны,

Белым и сладостным светом, вы, бедные, все смущены.

Все вы как овцы, что только что вышли из хлева на

            волю:

Тихо одна за другой, опустив свои головы, в поле,

Жмутся они и ступают, пугливо взирая кругом,

Тихо проходят, не зная куда, за своим вожаком.

Он остановится — все они тотчас, не зная причины,

Кротко застынут, сложив свои морды друг другу на

            спины

Бедные овцы, ваш пастырь не я, я не вижу пути,

Это Иной и Достойный — Он знает, куда вас вести.

Он вас держал взаперти, но настанет минута, и стадо

Выпустит Он и своею рукой поведет куда надо.

Овцы, идите за Ним, и под блеянье ваших сердец

Буду я псом пастуха моих бедных и добрых овец.

Артюр Рембо (1854–1891)

СОН НА ЗИМУ

Ей

Зимой уедем мы в вагоне розовом и скромном

    Среди подушек голубых,

Нам будет хорошо, и в каждом уголке укромном

    Гнездо для наших ласк шальных.

Ты глаз закроешь, чтоб не видеть в этот час

            вечерний

    За окнами больших теней,

Чудовищных кривляний их и всей противной черни,

    Больших и маленьких чертей.

Ты станешь, может быть, еще смущенней и краснее,

Когда, твою щеку ужалив, побежит по шее

    Мой поцелуй, как паучок.

Ты скажешь: «Поищи его», — склонив свою головку,

И мы начнем искать того, кто так умно и ловко

    Ужалил лучшую из щек.

LES CHERCHEUSES DE POUX

Когда ребенок, полный красной муки,

Оплакивает сказок белый дым,

Две старшие сестры, закинув руки,

К кровати маленькой идут за ним.

Ведут к окну, раскрытому широко,

Где листья моет вечер голубой,

И с нежностью, особенно жестокой,

Скользят в кудрях, обрызганных росой.

Он слушает, как сестры дышат ровно,

В дыханьи их сокрыт цветочный мед.

И иногда одна из них любовно

Его тем ароматом обдает.

И в тишине трепещут их ресницы,

Исходит свист из их прилежных уст.

Когда ж их взор добычей насладится,

Под острыми ногтями слышен хруст.

Он чувствует вино сладчайшей лени,

Под ласками сестер не плачет он,

Овеян негой медленных движений

И словно погружаясь в тихий сон.

Жан Мореас (1856–1910)

САТИРЫ И ОСЕНЬ

Вчера, блуждая по редеющему лесу,

Я встретил трех сатиров за кустом.

Один, как будто подражая Геркулесу,

Махал большим оливковым стволом,

Другой тащил свой козий мех. Сгущались тени,

И вечер гас в прозрачной вышине,

А третий, сидя на замшенном пне,

Дул нежно в дудочку, и в тишине осенней

Протяжный звук дрожал едва-едва,

И два сатира, прыгая, вкруг пня плясали,

Шуршала под копытами трава,

И листья мертвые испуганно взлетали.

СТАНСЫ

I

Когда тебя гнетет судьба земная,

    Над ней смеешься ты,

На лире ты играешь, сам не зная,

    К чему твои мечты.

Осудит, может быть, старик ученый

    Твой бесполезный дар,

Не верь ему — у муз и Аполлона

    Так много дивных чар.

Оставь людей! Растут и крепнут дети,

    Сменяют стариков,

Но для тебя их жизнь, как все на свете,

    Лишь средство для стихов.

II

Когда, рыдая, точно над могилой,

    В златые листья облачен

Промчался над долинами унылый

    Печальный Аквилон,

Что рассказал он ветке, сохранившей

    Последний жалкий цвет,

Заре ноябрьской и душе, таившей

    Еще былого след?

III

О море, когда я приду к тебе снова

И сяду один над тобой,

Чтоб скучные жалобы сердца земного

Покрыл твой растущий прибой,

Не только кидай в меня пеной соленой,

Хлестни меня острой волной,

Чтоб в горечи спал я, навек утоленный

Твоей золотой глубиной.

IV

Мне внемлют только мертвецы, и я живу

            в могилах,

Я ненавижу сам свою игру,

Кидаю горстью семена для воронов унылых,

И пышной жатвы я не соберу.

Я не ропщу на жизнь… Что сердцу буйства

            Аквилона,

И клевета, и боль, и горечь дней,

Когда касаюсь я тебя, о лира Аполлона,

И ты звучишь все чище и сильней?

V

Внезапно прорывая муть небес тяжелых,

На воды, на сады и на печаль мою

Сквозь ветки праздные каштанов полуголых

Ты, солнце осени, льешь теплую струю.

Но для чего? Оставь осенней непогоды

И холод злой, и ветер, и ночей печаль,

Которые срывают листья, мутят воды

И душу делают упорной, точно сталь.

Поль Руанар (1856—?)

СТАРИК Отрывок

Они сказали мне: «Молись, нисходит мрак полночный.

Пора! Ты слышишь ли зимы растущий шаг,

Назавтра — смерть, Ему молись, и в час урочный

Сойдет огонь в твой гаснущий очаг».

Я видел, на глазах бродяги слезы бешенства застыли,

Как волк, он брел по голубой долине,

Собаки встречных сел уныло выли…

Приди! Покой без снов и радость без уныний,

Я вижу, ныне на рябинах белый иней.

Я чист от злобы, и душа моя закрыта для надежды;

Кидал я случаю минутные мечты…

И вот я вижу жизнь мою, раскрыв широко вежды.

Бесцельный миг, теперь приходишь ты!

Как пастырь перед ночью на лугу высоком

Сбирает и считает зябнущих овец,

Я вижу путь пройденный вещим оком

И в одиночестве приемлю свой конец

И все, что было позади, и все, что впереди…

Голос бедняка:

О смерть, от сердца моего и от тебя самой меня

            освободи!

ПОДРУГА ПОЭТА

Восторг пред ним замолк вокруг,

Но я его величье возрождаю.

Пусть тело бренное переживет нетленный дух.