, – Недотыка слегка умерил свой пыл, но это у него всегда так, словно затишье перед бурей. – Недоумок, не замай вещих
>26. Даже им можно иногда заблуждаться. С такими… – сделав паузу, он вдохнул побольше воздуха и привычно заныл, – Только один я здесь человек! Судьбой заброшен в неведомое зло. Но я не вкушаю крови человеческой и не приемлю его плоти!
– Подумаешь, одна маленькая ложечка в день, – тихо проговорил я в сторону лениво набегающих волн, – А сам намедни с голодухи смачный шмат мяса втихаря>27 умял и не спросил от кого.
Недотыка подозрительно покосился на меня, видно отметив шевелящиеся губы, занегодовал и начал медленно наливаться нездоровой фиолетовостью. Всё, сейчас только на мою личность перейдет.
– И ты кровь пьёшь? – его указующий перст почти упёрся мне в нос, – Сознайся, ирод>28!
– Мы все пьём, – не стал я отрицать столь очевидного, – Но только обычную, с морской солью, чтобы побыстрее от ран отойти. А вот кровь невинных дев я здесь точно ни разу не пробовал. Мало её, да и не для нас она. Сами знаете, разврат весь известный зень>29 захлестнул, не дорожат девственницы ценным снадобьем. Так и норовят, волочайки>30, сразу продукт никчёмно спортить>31.
– Вот! – от его визга аж уши заложило, – Но ты и плоть человеческую аки зверь пожираешь!
– Ну, вашу-то мы ни разу не потребили. – пришлось напомнить ему почти миролюбиво, – Сидите сычом в своём углу целыми днями. Только вот по вечерами нам мысли разные думать выносите.
– Паскудство какое! – он задохнулся от злобы, схватился за горло и стал надрывно кхекать.
– Зря вы так. Плоть и кровь есть основа нашего бытия. Передача памяти предков. – я подумал, что если сейчас осторожно на него надавить, то может на сегодня он во мне вовсе разуверится и пойдёт искать себе более покладистого слушателя? Но мои слова вызвали только очередной шквал ненужных воплей.
– Евхаристия>32? Ваша основа бытия? – Недотыка теперь непрерывно дёргался и разбрызгивал слюну, – Выблядки>33 рода человеческого! Скверна>34! На костер! Всех! До единого!
– Можно и на костер, – моё терпение не безгранично, но с этим точно надо как с малым дитём. – Только вот у нас столько дев на сносях>35 не наберется. Убыль будет. Жалко. Нас и так очень-очень мало.
– Всех, всех надо под корень вывести. Дай мне сил… – Недотыка упал на колени, забормотал что-то невнятное, мелко затрясся головой, и принялся за свой обычный ритуал. Сначала медленно отклонять свою кривую спину назад, вскидывать руки и затем упоённо биться оземь, глубоко увязая лбом в песке. Балийский>36 мазохист>37, не иначе.
Я слегка попривставал, чтобы слегка колени размять, пока он ямку свою поглубже сделает. Что-то странное на него порой находит. Хотя, если бы не истязал себя сам, то был бы обычный маракуша>38 и ерохвост>39. И зачем вообще его занесло тем великим штормом в наши пределы? Надо было дозорным сразу ему или дух его заполошный>40 выпустить, или назад в пучину закинуть, никчёмного. Раков бы больше вылавливали. Но Семаргл>41 узрел некий тайный символ у него на груди и строго-настрого наказал всем всячески о нём заботиться и безропотно ловить каждое вылетевшее слово в ожидании откровения>42. Семаргл, конечно, один из самых старейших, но тут он точно обольщается. Ничего путного, кроме истошных воплей и проклятий, от Недотыка за все прошедшие три луны никто так и не зачаял>43. Теперь вот негаданно и мне внеплановая очередь выпала внимать, выискивая заветное неведомое. Вот ведь не повезло.
– Изыди, тварь! – вдруг завизжал Недотыка, бросив свои землеройные мельтешения и, кособоко поднимаясь, ладонями с силой размазал по лицу обильные слезы, смешанные с песком. Остались красноватые полосы, моментально засочившиеся кровью, но он, в запале, видно боли уже совсем не чуял. Воинственно подковыляв ко мне, он истово замахал сцепленными пальцами по воздуху. – Могущий, молю, избави мя от всякаго действа нечистых, повели нечистым и лукавым духом же отступити от души и от тела маво, и не пребывати, ниже сокрытися в нем. Да пребудет так!>44
– Ухожу, ухожу, – с облегчением сообщил я. Это удача, что ещё не весь вечер бесцельно истрачен. – Поверьте, уединение здесь поспособствует созерцанию и отдохновению истерзанной…
– Вон! Изыди! – голос блаженного опять сорвался в визг. Он отвернулся и плашмя упал на песок, вновь сотрясаясь в истеричных рыданиях.
Я подхватил свой походный набор и неторопливо направился в сторону своих палат. Но далеко не ушёл. Из-за ближайших кустов меня поманил неугомонный Семаргл.
– Что он важенного поведал? – такой требовательный вопрос из уст пятилетнего розовощекого карапуза невольно заставил меня усмехнуться.
– Ничего, базыга, – захотелось его поддеть, но Семаргл пропустил мимо ушей «старый хрыч», либо ошибочно отнес моё определение к Недотыке. – Ну какой из него балий>45? Да и из меня выжлец>46 плохой. Ты вот здесь вящий>47 – тебе и надо строгий спрос>48 вести.
– Ты совсем не меняешься, Велес>49, – мальчонка сокрушённо покачал головой, – У нас язва>50, а ты опять занят тем, что себе новую невесту выбираешь. Какая она у тебя?
– В этот год последняя, она закрывает дюжину. Всё по лунному споду
